История Консульства и Империи. Том II. Книга 2

Бертье отбыл в Байонну первым: организовать Генеральный штаб, расставить по местам корпуса, чтобы Наполеону по прибытии оставалось только отдать приказы выдвигаться. Открыв без всякой пышности сессию Законодательного корпуса и препоручив Румянцеву и Шам-паньи заботу вести переговоры с Англией, Наполеон покинул Париж 29 октября и направился в Байонну. Его близкие и все, кому дорога была его драгоценная жизнь, с некоторым страхом провожали его в эту страну фанатиков, где генерал Гобер был убит пулей, выпущенной из кустов. Что до него, спокойный и безмятежный, думая о пуле из кустов не более, чем о сотнях ядер, пролетавших через поле битвы в Эйлау, Наполеон отбыл, исполненный уверенности в себе и лелея надежду вскоре нанести англичанам унизительное поражение.

В то время как он ехал в Испанию, переговоры должны были продолжиться под руководством Шампаньи и Румянцева и под присмотром Талейрана. Отправленные из Булони курьеры не без труда попали в Англию, ибо всем крейсерам британского флота был дан точнейший приказ не пропускать никаких судов-парламентеров. Между тем один весьма ловкий офицер флота, командовавший бригом, на который были погружены посланники, сумел беспрепятственно пересечь линию английских

крейсеров и высадиться в Даунсе. Поначалу русского курьера отправили в Лондон, задержав французского в Даунсе. Вскоре приказ Каннинга позволил и тому отправиться в Лондон. Обоим курьерам оказали многие знаки почтения, поместив их, тем не менее, под охрану английского курьера, не покидавшего их ни на миг, и отправили обратно через сорок восемь часов с простой распиской в получении, объявив, что ответ на послание двух императоров пришлют позже.

Такой подозрительный прием, сопровождавшийся столькими предосторожностями в отношении обоих курьеров, вовсе не свидетельствовал о желании установить сообщение с континентом. В самом деле, умы по ту сторону пролива вовсе не были расположены к миру. Перемена настроений объяснялась различными причинами. Прежде всего, если после Тильзита война со всем континентом, и особенно с Россией, напугала Англию, как в 1801 году, то вскоре она успокоилась, увидев, что последствия этой всеобщей войны в действительности не так уж значительны. У нее не прибавилось действительных врагов, и она по-прежнему могла посмеяться над усилиями всех своих соперников, контролируя Океан. Хотя континент и казался закрытым для нее от одной оконечности до другой, он всё же был не настолько закрыт, чтобы ей не удавалось по-прежнему провозить на него свои товары, как с севера, так и с юга, особенно через Триест. Последние события в Испании обещали ей огромные коммерческие преимущества, открыв порты Иберийского полуострова и обеспечив эксклюзивную эксплуатацию испанских колоний, которые все до единой восстали против монархии Жозефа. Более того, испанское восстание подарило Англии союзника на континенте, единственного, кому после 1802 года удалось добиться некоторого преимущества над французскими войсками. Австрия, хоть и порвав по видимости отношения с британским правительством, глухо подавала ему тайные знаки, без устали вооружалась и, вероятно, собиралась возобновить войну против Франции. Надежды на новую войну приходили отовсюду, и, по мнению англичан, не время было думать о мире, главным условием которого было окончательное оставление Наполеону второй морской державы континента, то есть Испании. Тем не менее, хотя Англия в настоящее время и не была расположена к переговорам, Сент-Джеймский кабинет не осмелился категорически отказаться выслушать слова мира перед липом всей Европы и своего народа. Вследствие чего, несколько дней спустя, 28 октября, он ответил Шампаньи и Румянцеву посланием, которое доставил в Париж английский курьер.

Это послание сообщало, что Англия, хоть и часто получала мирные предложения, которые имела все основания не принимать всерьез, никогда не откажется прислушаться к предложениям такого рода, но они должны быть почетными для нее. И на сей раз, отказываясь ссылаться на базу переговоров, базу иИ роззШеИз, послание настаивало на долге и чести для Англии потребовать, чтобы в переговоры были включены все ее союзники, в том числе и испанские повстанцы, хотя никакой формальный акт и не связывал их с англичанами. Общие интересы, чувство великодушия, уже установленные отношения не позволяли ей их бросить. На таком условии Каннинг объявлял себя готовым назначить полномочных представителей и прислать их туда, куда будет указано.