Читаем История «латышских стрелков». От первых марксистов до генералов КГБ полностью

Революционная деятельность КПЛ и нацеленность на крайние меры борьбы в рабочем движении породили раскол на легальном поле с социал-демократами. Единое профсоюзное движение в мае 1921 года раскололось на две крайних части: Центральное бюро профсоюзов Риги (левые, около 18 тысяч членов) и Центральное бюро профсоюзов Латвии (социал-демократы, около 25 тысяч членов). 22 августа 1928 года состоялась Вселатвийская забастовка в знак протеста против закрытия Рижского Центрального бюро профсоюзов. В Риге бастовало 15000 рабочих, в остальных городах Латвии ещё 8000 рабочих. Участвовала в забастовке и часть профсоюзных реформистов и социал-демократов. За время забастовки в Риге было арестовано около 1000 рабочих. После закрытия Центрального бюро был образован Союз латвийских профсоюзов, который проработал до июля 1931 года.

В октябре 1929 года такие же выступления прошли из-за реорганизации больничных касс и уменьшения выплат на соцстрахование. В результате управление больничными кассами было отдано в руки самих страхуемых. Затем в руководство больничных касс были введены работодатели, а после переворота 1934 года выборные органы больничных касс были упразднены.

В 1931 году было проведено 54 забастовки. Забастовки и стачки часто заканчивались успешно и для подавления активности рабочих 31 марта того же года был принят антизабастовочный закон. В июле были закрыты левые профсоюзы и другие левые легальные организации. В 1930-33 годах политзаключёнными стали более 6000 рижских рабочих.

В 1932 году было проведено 139 забастовок, в 1933 – 246.

В период острого экономического кризиса КПЛ возглавила борьбу безработных, организовала комитеты и конференции. Зимой 1933 года была организована демонстрация в Риге с участием около 3000 безработных.

На первых выборах в Сейм Латвии ведущую роль и победу завоевали социал-демократы, составившие коалицию с Крестьянским союзом Ульманиса. Это помогало в легальной печати размещать материалы марксистского содержания в меньшевистском изложении, что способствовало пропаганде марксизма в большевистском понимании. Коммунистические газеты были в подполье. Журналы и газеты левых организаций постоянно закрывались, тиражи арестовывались. «Дарбс ун майзе» («Труд и Хлеб») – печатный орган рабоче-крестьянской фракции в Сейме Латвии в период третьего Сейма 1928-31 годов закрывался 40 раз.


1933 г., февраль. Демонстрация безработных на улицах Риги


На выборах в третий Сейм Рабоче-крестьянский список

получил 74 тысячи голосов и 7 мест в парламенте, на следующих выборах – 70 тысяч голосов и сохранил 7 депутатских мест. С 1922 года КПЛ через левые профсоюзние организации проводила в Рижскую городскую думу своих членов и сочуствующих. В разные годы фракция состояла из 7-13 депутатов, в том числе таких известных революционных писателей как Леон Паэгле и Линард Лайцен. В четвёртом Сейме, летом 1932 года, после ареста депутата Миезиса, четверо депутатов фракции были тайно «вывезены» по решению партии в СССР. Вставшие на их место депутаты были арестованы в составе всей фракции в ноябре 1933 года.

Первое появление левых депутатов в парламенте в 1928 году прошло под лозунгом: «Амнистия политзаключённым!», что посеяло панику в устоявшихся политических кругах буржуазии. Требование амнистии поддержали выступления рабочих в городах Латвии и массовая голодовка политзаключённых в тюрьмах. Заседания того времени стали впервые транслироваться по радио, всё привело к тому, что выступления левых стали «случайно» отключаться. Депутаты активно пользовались трибуной парламента и своими правами устраивая легальные левые организации и общества, участвуя в выступлениях рабочих, выступали за дружбу с СССР и пропагандировали достижения Советской власти. За пять лет депутаты выступили около 900 раз с трибуны, внесли 32 законопроекта, 99 запросов и 310 предложений. Хороший пример того как должны действовать большевики в парламенте!

Коммунисты участвовали в работе легальных профсоюзов, больничных касс, культурных и спортивных обществ. Всё время буржуазной республики действовала такая беспартийная подпольная профсоюзная организация как «Красная помощь».

Экономический кризис 1929-33 годов ударил по Латвии. Экспорт промышленных товаров сократился наполовину, число безработных выросло вдвое, огромное число мелких крестьянских хозяйств были разорены. Однако, это не мешало ввозить для батрачества в Латвию сельхозрабочих из соседних Литвы и Польши. С 1932 года зарегистрировано 30000 безработных. Объём промпроизводства в 1932 году сократился на 36 %, в сравнении с 1929 годом. За два года экспорт промтоваров упал на 50 %.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное