История Мексиканской революции. Выбор пути. 1917–1928 гг. Том 2

Также Коллонтай писала, что «в первых числах марта» 1927 года наступает третий период в развитии конфликта между Мексикой и США по нефтяным вопросам, «связанный с таинственной нотой из Вашингтона и срочным вызовом мексиканского посланника Тельеса. Точное содержание ноты до сих пор неизвестно. Оно держится в необычайно строгой тайне. Но, очевидно, Вашингтон ставил мекпра ультиматумы, и мекпра пошло на ряд уступок, удовлетворяющих практические интересы нефтяников».[619] Американские нефтепромышленники обратились в Верховный суд, и все ожидали благоприятного для них решения, как это уже было при Обрегоне. Но Коллонтай не исключала, что США не удовлетворятся уступками Кальеса в нефтяном вопросе и подвергнут Мексику «высочайшему нажиму», сняв запрет на ввоз оружия в страну, чтобы помочь разгоравшемуся восстанию «кристерос» (речь о котором зайдет на страницах этой книги несколько позже). И здесь советский полпред сделала очень проницательный и верный вывод: не исключено, что США пытаются вернуть к власти Обрегона,[620]

давая понять, что только он сможет наладить отношения с Вашингтоном. Именно в тот период была изменена Конституция Мексики. Бывший президент получил право вновь выдвинуть свою кандидатуру – и это несмотря на то, что строжайший запрет переизбрания главы государства был знаменем всей мексиканской революции и ее священным принципом. «Обрегон приезжал в столицу, и вся связанная с его приездом шумиха, повысившая его популярность, дает повод думать, что все это неспроста. Замена Кальеса Обрегоном дала бы мекпра большую свободу действий для прояваления большей уступчивости по отношению к Соединенным Штатам».[621]

Примерно в марте 1927 года печать США неожиданно стала публиковать сообщения о скором отъезде (а иногда и об «отзыве») Коллонтай, намекая Кальесу, что ее должна постигнуть судьба Пестковского.

Правительство Кальеса предоставило нефтяным компаниям отсрочку в подготовке документации согласно «нефтяному закону». Американцы тоже не были готовы к войне. Они понимали, что если морская пехота США ничего не может сделать в Никарагуа, то потери в боях с мексиканской армией будут гораздо значительнее.

Американские нефтяные компании тем временем продолжали добывать нефть в Мексике, не обращаясь к правительству Мексики за разрешением на добычу в соответствии с новым законом. Посол Шеффилд продолжал настаивать на жесткой линии по отношению к Мексике. Однако в начале июля 1927 года некоторые нефтяные компании получили указание своих штаб-квартир прекратить добычу.[622]

Это было связано, видимо, с тем, что Моронес, формально отвечавший в качестве министра и за промышленность, в начале июля пригрозил иностранным компаниям, не выполняющим мексиканское законодательство, применением военной силы.

В этих условиях американцы и англичане попробовали с помощью провокации опять испортить отношения Мексики с СССР, чтобы побудить мексиканское правительство пойти на уступки. Английская полиция в нарушение всех норм международного права в мае 1927 года произвела налет на советское полпредство в Лондоне и обнаружила там «секретное письмо» лидера Коминтерна Зиновьева с призывом к британским коммунистам организовать насильственный захват власти. Позднее выяснилось, что это письмо было грубо сработанной фальшивкой, но повода для очередной волны шумихи относительно «происков мирового коммунизма» хватило.

Коллонтай посетила заместителя министра иностранных дел Мексики Эстраду – по официальной версии, для прощания в связи с отъездом в длительный отпуск, хотя на самом деле возвращаться в Мексику она не собиралась.

Министр сам завел разговор об инциденте в Англии и сообщил, что к нему заходил поверенный в делах Англии Келли с «конфиденциальным» сообщением. Эстрада, по его словам, ответил: «…мы польщены тем высоким доверием, которое Вы нам оказываете, сообщая о делах, которые нас, собственно, не касаются». Коллонтай он не без иронии сказал: «Англия хочет, чтобы мы следовали ее примеру». Келли пытался доказать Эстраде, что под руководством полпредства СССР в Мексике через мексикано-американскую границу в обоих напрявлениям разъезжают эмиссары Коминтерна. На это Эстрада ответил, что коммунистам ездить из Мексики в США – все равно что «посылать самовары в Тулу» (поскольку в США и своих коммунистов хватает). Коллонтай сочла, что Эстрада («человек политически бесцветный»)[623] высказал ей мнение самого Кальеса. Она писала в Москву в своем последнем докладе из Мексики: «Отношение мекпра к нам во всем этом инциденте… подчеркнуто дружеское. Тон прессы, выходящей под строгой цензурой эти два месяца… сдержанный, приличный… Ни одного жирного заголовка в газетах, ни одной сенсационно-разоблачающей статьи».[624]