История петербургских особняков. Дома и люди

Главное то, что в доме № 10 нет и не было тех жутких коммуналок с распахнутыми настежь дверями парадного, какие устраивались в других бывших особняках. Это, в сущности, случайное, хотя, несомненно, счастливое обстоятельство и спасло его от неизбежных разрушений.

История участка уходит в далекое прошлое. Первое упоминание о нем мы находим в «Санкт-Петербургских ведомостях» за 1748 год. В номере от 1 ноября помещено такое объявление: «Главного Комиссариата Секретарь Степан Елин продает двор свой на Московской стороне в Литейной части на пустом рынке, на котором дворе кабак, харчевенные печи и две лавки на улицу».

Дом № 10 по набережной Кутузова. Институт прикладной астрономии РАН. Современное фото

Читателям уже известно, что расширение казенных владений Литейного двора побудило торговцев перевести бывшие здесь лавки в более людные и удобные для торговли места, в результате чего рынок и был прозван Пустым. Возможно, Степан Елин по тем же причинам нашел невыгодным для себя далее владеть домом в этом месте, решив перебраться в другое, но… приобрести участок в Петербурге в то время было гораздо легче, чем продать, а посему его попытка не увенчалась успехом.

Лишь через тридцать лет, в 1779 году, наследник покойного секретаря, придворный «гардемебельмейстер» (была и такая должность!) А. Ф. Елин продал свой двор статскому советнику Л. В. Третьяковскому, а спустя еще десяток лет его приобрел купец Шленёв.

К тому времени на участке по-прежнему стоял лишь небольшой деревянный домик со службами, часть же, выходившая на набережную, и вовсе пустовала. Купец снес обветшавшие строения и возвел каменный двухэтажный дом, обращенный главным фасадом на Шпалерную (тогда еще Воскресенскую) улицу, так и не застроив пустовавшую часть участка.

Шли годы. Неожиданно нагрянула беда: Шленёв неосторожно поручился за своего земляка, такого же, как и он, купца, занимавшегося винными откупами. У того случилась недоимка, и по закону имущество поручителя пошло с молотка. Участок с выстроенным на нем домом, оцененный в 5 тысяч рублей, купил в 1802 году известный просветитель Ф. В. Каржавин (1745–1812).

Жизнь этого человека полна превратностей и приключений. Он был путешественником и литератором, противником рабства, принимал участие в войне за независимость Соединенных Штатов Америки. Уже одно это делало его фигуру довольно необычной в тогдашнем русском обществе. Однако в историю Федор Васильевич вошел в первую очередь благодаря своим литературным трудам.

Образование его, надо сказать, имело весьма солидный фундамент: он учился в Данциге, Лондоне и Париже, где прослушал курс лекций в университете. Особых успехов Каржавин достиг в области переводов с французского и английского языков.

Однако есть у него и собственные сочинения, среди которых особое место занимает «Описание вши, видимой в микроскоп», изданное в 1789 году в Каруже (Швейцария) на французском и русском языках. Долгое время оно воспринималось лишь как литературный курьез, но при более внимательном изучении оказалось, что брошюра попутно дает много полезных сведений медико-санитарного характера, к тому же изложенных простым и доступным языком.

В отличие от других своих собратьев-литераторов Федор Васильевич обладал деловой, купеческой хваткой, был человеком далеко не бедным, но при этом не стеснялся ссужать деньги под залог, не делая исключений даже для приятелей. В одном из январских номеров «Санкт-Петербургских ведомостей» за 1809 год опубликовано примечательное объявление: «Переводчик Каржавин просит своих приятелей, заложивших у него по дружбе, с 1798 года по настоящий год, вещи брилльянтовые, золотые, серебряные; также каменья шлифованные, картины, микроскоп и книги, с ним рассчитаться до 1 дня Мая; ибо за отъездом его в отдаленную команду, они право свое на те заклады потеряют и с оными будет поступлено на основании законов».

Судя по этой публикации, даже передовые люди того времени не видели в таких занятиях ничего дурного и не делали из них тайны. А чего стоят формулировки вроде «заложивших у него по дружбе» и «будет поступлено на основании законов»! Трудно даже представить себе, чтобы литератор, живший хотя бы четверть века спустя, рискнул поместить подобное в газете, в чем можно усмотреть отрадный факт нравственного прогресса общества.

В объявлении упоминается и об отъезде «в отдаленную команду». С 1797-го и до самой смерти Ф. В. Каржавин служил переводчиком в Коллегии иностранных дел, а его отъезд объяснялся направлением в другой город. Надо было продавать дом. 4 мая того же года «Ведомости» сообщили: «За отъездом продается каменный дом на две улицы, коего лежащая на Воскресенскую улицу сторона отстроена, а на большую набережную еще не застроена, Литейной части, 1 квартала, под № 14; о цене и условиях спросить в том же доме у служителя».