История петербургских особняков. Дома и люди

Покупатель нашелся довольно скоро; им оказался генерал-лейтенант Алексей Ульянович Болотников. Через несколько лет, в 1814 году, он приступил к постройке трехэтажного лицевого дома на набережной. Судьбе было угодно, чтобы именно здесь снял квартиру один из самых замечательных мемуаристов первой половины XIX века Ф. Ф. Вигель, оставивший множество портретных характеристик своих современников. Они далеко не всегда объективны и бесспорны, но их отличает острота и наблюдательность.

Ф. С. Голицын

Разумеется, не преминул он описать и дом, где жил, и его владельца: «… с самой осени жил я… в доме сенатора Болотникова. Забор этого, не совсем еще достроенного дома близ Литейного двора выходил прямо на Неву, и тем представлялось мне приятное удобство спокойно прогуливаться во всяко время, даже ночью, по гладким, всегда вычищенным гранитам ее набережной. <… > Болотников в молодости, будучи кадетом Сухопутного корпуса, был выбран Екатериной II… в спутники графу Бобринскому (побочному сыну императрицы от Г. Г. Орлова. – А. И.) во время его заграничной поездки, предпринятой для довершения его воспитания. Впоследствии он женился на дочери крещеного еврея Лемана, вдове подполковника фон Бушена. По рекомендации графини Ливен, с которой его жена находилась в хороших отношениях, и при поддержке Аракчеева, Болотников был назначен гофмейстером ко двору великой княгини Екатерины Павловны, супруги принца Ольденбургского, и навел там такой режим экономии, что держал сию чету чуть ли не впроголодь. Через пять месяцев от него поспешили избавиться».

Только что выстроенный, но еще не отделанный внутри дом Болотников в 1816 году продал князю Федору Сергеевичу Голицыну (1781–1826), о котором тот же Вигель, живший недолгое время в годы юности в доме его родителей, вспоминал: «Лицо русской кормилицы, белое, полное, широкое, румяное, но с особенным взглядом и привлекательной улыбкой, делали наружность его весьма приятной; самой необычайной толщине своей умел он в молодости, посредством туалета, давать щеголеватую форму. Он прекрасно пел романсы и прилежно читал романы; в этом, кажется, заключались все его знания. Сверх того, был он одарен необыкновенным вкусом… что касается внутреннего расположения комнат, до убранства их всеми драгоценными безделушками, то на вымыслы в этом роде был он настоящий гений. <… > Еще одну великолепную способность имел князь Федор: никто в России не умел так славно приготовлять великолепные праздники и быть их распорядителем. С большим состоянием, которое наконец он получил, и с маленькою бережливостию, которой никогда не имел, такие люди, как он, служат если не подпорою государству, то, по крайней мере, украшением двора».

Голицын был женат на единственной дочери генерал-фельдмаршала князя А. А. Прозоровского, Анне Александровне. Партия эта считалась весьма завидной, поэтому в свое время не обошлось без соперничества. Так, престарелый фельдмаршал М. Ф. Каменский наставлял в письме своего любимого сына Николая: «… я бы советовал тебе около Прозоровской повертеться: девка добра, случайна (то есть в милости, «в случае» при дворе. – А. И.), знатной фамилии, одна дочь у отца, я давно на нее целю; и хлеб и соль есть».

Однако дело не выгорело: «девка» предпочла мрачноватому и жестковатому Каменскому веселого и добродушного Голицына. В приданое ему она принесла громадное состояние, так что князь мог дать полную волю своей фантазии и страсти к роскоши и мотовству: их дом стал одним из самых блестящих. Каждый вечер здесь собирался цвет тогдашнего общества; нередко бывали приезжие иностранные принцы и члены царской фамилии, отношения с которыми были установлены целым рядом поколений. Княгиня не любила шумной светской жизни, предпочитая чтение и занятия с детьми, но в угоду мужу принимала участие во всех собраниях.

Как ни велико было состояние Голицыных, но огромные расходы и страсть князя к покупкам и малоудачным обменам сильно расстроили их дела. Один из родственников Голицына говорил про него: «Мой кузен Федор обожает меняться: он меняет поместье на дом, дом на экипаж, а экипаж на табакерку – так что в результате у него оказывается одна табакерка». После непродолжительной болезни он умер сорока пяти лет от роду, оставив убитой горем вдове семерых детей и восемь миллионов долгу. Незадолго до его смерти, в июне 1825 года, супруги вынуждены были продать дом и уехать с детьми в имение.

Новым владельцем стал князь Василий Сергеевич Трубецкой (1776–1841), участник Отечественной войны (его портрет можно видеть в Военной галерее Зимнего дворца), генерал от кавалерии, отец многочисленного семейства – пятерых сыновей и шести дочерей. Его браку с Софьей Андреевной Вейс предшествовала обоюдная любовь с первого взгляда. В молодости княгиня славилась красотой, которую она передала своим дочерям.