История России. Московско-литовский период, или Собиратели Руси. Начало XIV — конец XV века

Та же война имела и другие следствия. Многие знатные русские и литвины, по тому или другому поводу недовольные Витовтом, воспользовались его разрывом с Москвой и искали в ней убежища. Особенно много было выходцев из ближайших южно-русских областей, Черниговской и Северской. В числе их явился (в 1408 г.) родной брат польского короля, удельный северский князь Свидригелло Ольгердович, который не хотел быть подручным Витовта, имея сам притязания занимать великокняжеский литовский стол. Василий очень обрадовался такому выходцу и дал Свидригеллу в кормление несколько важнейших городов, а именно Владимир, Переяславль, Юрьев, Волок Ламский, Ржев и половину Коломны. Такая щедрость к иноплеменнику возбудила неудовольствие северноруссов, которое отразилось и в их летописях, и тем более, что Свидригелло во время происшедшего затем нашествия Эдигея, вместо ожидаемой от него храброй обороны, постыдно бежал назад в Литву со своей многочисленной свитой, ограбив на дороге город Серпухов. Может быть, он рассчитывал с помощью Василия свергнуть Витовта или разделить с ним литовско-русские земли, и, обманувшись в этих расчетах, обнаружил теперь свое неудовольствие на московского князя. Но и в Литве ему не посчастливилось: он был схвачен и заключен под стражу в городе Кременце.

Замечательна судьба последнего смоленского князя.

Юрий Святославич недолго побыл в Новгороде и, когда произошел разрыв Василия с Витовтом, вновь явился в Москве вместе с бывшим удельным князем Вяземским Семеном. Великий князь дал им в кормление город Торжок. Тут буйный нрав бывшего смоленского князя, соединенный с наклонностью к разгулу, довел его до гнусного преступления. Он воспылал страстью к прекрасной Юлиании, супруге своего товарища и подручника князя Семена Вяземского. Встретив решительное сопротивление со стороны добродетельной Юлиании, хотел употребить насилие и, когда она стала защищаться ножом, убил ее. В то же время убил и ее супруга. Как ни грубы еще были нравы того времени и как ни много позволяли себе князья, однако такое вероломное нарушение всех правил человеческих и христианских возбудило общее негодование против Юрия. Изгнанный Василием или сам поспешивший покинуть Торжок, Юрий ушел в Орду. Но не нашедший нигде приюта, после нескольких месяцев скитания, он, больной и с удрученным духом, укрылся в один из рязанских монастырей к некоторому игумену Петру, и тут вскоре окончил свою жизнь[45].

Продолжавшиеся смуты и нестроения в Золотой Орде поощряли великого князя Московского к достижению полной независимости. Честя небольшими дарами послов татарских, он почти прекратил уплату даней, под предлогом народной бедности, и совсем перестал ездить в Сарай. Он не был там ни при Темир Кутлуе, ни во все восьмилетнее царствование Шадибека. А между тем во время своей войны с Витовтом московский князь получил от последнего хана войско на помощь. Уже и Шадибек был свержен, и на место его Эдигей возвел Кутлуева сына Булат-бея. Василий Дмитриевич не только не ехал на поклон к новому хану, но еще дал убежище у себя соперникам его, двум сыновьям Тохтамыша, конечно, с явным желанием поддерживать смуты и междоусобия ордынские. Эта более смелая и решительная политика в отношении к Золотой Орде находилась в связи с переменой влиятельных лиц при московском дворе. Старые бояре, советники и сподвижники Димитрия Донского, большей частью умерли или утратили свое влияние; Василий окружил себя более молодыми и менее опытными боярами, которые выросли при других впечатлениях. Они с детства были напитаны славой Куликовской победы, стыдились мусульманского ига и пренебрегали татарской силой. Во главе этой партии молодых бояр стоял любимцем Василия Иван Федорович, сын Федора Андреевича Кошки.