История России. Московско-литовский период, или Собиратели Руси. Начало XIV — конец XV века

Но все произведения собственно русской словесности составляли только часть того, что находилось в обращении или что списывалось и читалось нашими предками. У них была довольно обширная литература переводная или собственно византийская, преимущественно духовного содержания, то есть заключающая в себе книги Священного Писания и толкования на них, творения отцов церкви, книги богослужебные, жития святых, церковные поучения и прочие, а также и содержания светского, с заимствованиями из литературы персидской, арабской и даже индийской. Переводы этих книг отчасти переходили к нам от южных славян, но многие были исполнены прямо русскими или для России. Вся сия книжная словесность того времени дошла до нас по преимуществу в виде многочисленных рукописных сборников. Составление подобных сборников, очевидно, соответствовало вкусам и потребностям времени; ибо они представляли разнообразный материал для чтения. По господствующему содержанию некоторые сборники, как и прежде, носили особые заглавия; например: «палея», если заключали в себе преимущественно сказания ветхозаветные; «хронограф», если представляли собрание рассказов из всеобщей истории, иногда с примесью русской; «пролог» и «патерик» — сборники житий; далее «златоструй», «измарагд», «златая цепь», а также «каноники», «трефолои» (сборники канонические и богослужебные) и прочие. Но большая часть дошедших до нас рукописных сборников не имела никаких заглавий и названий и заключала в себе статьи самого разнообразного содержания. Тут рядом с житием святого, или с нравственным поучением, или с сочинением против латин и тому подобными встречаются: сказки о Соломоне, о Троянской войне, об Акире Премудром, повесть о Варлааме и Иоасафе царевиче, Александрия (сказания об Александре Македонском), фантастическое сказание об Индийском царстве, Стефанит и Ихнилат (заимствованное из Индии собрание басен из нравоучительных притчей), сказание «о Мутьянском воеводе Дракуле» (жившем в первой половине XV века и отличавшемся своею жестокостью) и прочие. Посреди переводных статей здесь нередко видим и чисто русские произведения. Впрочем, произведения литературы переводной и югославянской очень часто при переписывании подвергались сокращениям или дополнениям и вообще переделывались согласно с понятиями и вкусом русских книжников, и таким образом получали русскую редакцию.

В составе этой переводной и югославянской литературы видное место занимали книги «отреченные» или «апокрифические», то есть разные легенды о событиях и лицах священной и церковной истории, признаваемые церковью ложными. Высшая иерархия обыкновенно вооружалась против таких произведений, запрещала их чтение и составляла индексы, то есть перечни отреченных или ложных книг. Так, митрополит Киприан в своем Молитвеннике поместил целую статью «о книгах запрещенных». В числе их упоминаются: сказания об Адаме, Энохе, патриархах, о лествице Иаковле, о Китоврасе или Асмодее (из цикла легенд о Соломоне), о крестном древе Спасителя, хождение Богородицы по мукам и прочие. Содержание последней легенды заключается в том, что Богородица в сопровождении архангела Михаила входит в ад, чтобы видеть муки грешников: на одном месте томятся во тьме неверные или язычники, на другом грешники мучаются в волнах огненной реки, на третьем в огненном облаке, на четвертом в кипящей смоле (иудеи), на пятом в огненном озере. Богородица молит Бога Отца избавить грешников от мучений, но тщетно. Она созывает пророков и апостолов, наконец, приглашает все силы небесные, чтобы молились с нею, павши ниц перед престолом Господа. Тогда Бог послал своего Единородного Сына, и Сын Божий дал мучающимся в аду покой от мучений с Великого четверга до святой Пятидесятницы.

Подобные апокрифические легенды были весьма распространены в Средние века во всем христианском мире. Первоначально они не возбуждали последствия, так как имели вообще благочестивый, поучительный характер. Но потом ими стали пользоваться разные еретические секты. Так, в России они распространялись преимущественно из Болгарии, где получили примесь богумильской ереси. А у нас подвергались еще новым переделкам и примеси разных народных суеверий. Но напрасно церковная иерархия вооружалась против этих произведений. Они удовлетворяли незатейливому вкусу наших предков и потребности в чудесных и вместе благочестивых рассказах; а потому количество подобных книг постепенно умножалось, и они часто встречаются в сборниках той эпохи, особенно в так называемых палеях. Сами пастыри церкви не были иногда чужды тем верованиям, которые распространялись отреченными книгами; пример чему мы видели у архиепископа новгородского Василия в его послании о сохранившемся земном рае. Некоторые ложные сказания из палеи проникли и в наши летописи.