История России. Московско-литовский период, или Собиратели Руси. Начало XIV — конец XV века

Партия Борецких усердно принялась возбуждать чернь с помощью подкупов, вина и разных убеждений. Особенно помогла ей пришедшая из Пскова весть о том, что великий князь уже готовится к походу и поднимает псковичей на новгородцев. Начались шумные народные сборища и бурные веча. «Худые мужики вечники» звонили в колокола и кричали: «Не хотим великого князя Московского! Хотим за короля!» Московская сторона, состоявшая большей частью из людей степенных и зажиточных, в свою очередь говорила, что нельзя им, православным людям, отдаться за короля-латинянина. От криков дело стало доходить до драк; легкомысленная боярская молодежь и буйная пьяная чернь бросали каменьями в своих противников и успели так их застращать, что многие степенные люди боялись показаться на вече. Таким образом, увлеченное партией Борецких, вече решило признать своим князем короля Казимира и отправило к нему посольство, во главе которого поставлены были два старых посадника, Димитрий Борецкий и Афанасий Астафьевич. Это посольство заключило с королем договорную грамоту почти на тех же условиях, на которых были основаны договоры с великими князьями Московскими. Только прибавлена была статья относительно неприкосновенности православной веры: королевский наместник на Городище должен быть веры греческой, а не латинской; при нем, по обычаю, состояли бы тиун, дворецкий и дружина, но последняя не более как из 50 человек.

Получив известие об этом договоре, Иван III поступил со свойственными ему расчетом и осмотрительностью. Прежде нежели предпринять поход, он не однажды отправлял к новгородцам послов с грамотами, в которых говорил, что они всегда были за родом Владимира Св. и никогда за великими князьями Литовскими, призывал их к исправлению и обещал их жаловать. В то же время и митрополит Филипп писал в Новгород послания: он увещевал новгородцев не изменять православию и не отступать к латинскому государю; указывал на пример Византии, которая стояла до тех пор, пока сохраняла благочестие, и как заключила унию с латиною, так и впала в руки поганых турок. Митрополит обращался также к нареченному владыке Феофилу, к духовенству, к боярам и купцам и убеждал их стоять за православие и удерживать народ от злых начинаний. Таким образом, московское правительство, гражданское и духовное, искусно затрагивало чувствительную струну в русском народе и в самом начале давало союзу Новгорода с Литвой вид измены православию и отступления в латинство[92]

.

Увещания эти подействовали на значительную часть новгородцев; но партия Борецких заглушила их голоса на вечах криками: «Мы не отчина московского князя! Мы вольные люди! Хотим за короля!» Московские послы возвращались без успеха.

Война сделалась неизбежна.

Великие бедствия, по народным преданиям, обыкновенно сопровождаются или предваряются разными знамениями и чудесными явлениями. Падение Новгорода, если верить новгородским летописцам, также имело свои предзнаменования. Например, великая буря сломала крест на Св. Софии; в притворе того же храма на гробах двух архиепископов, Симеона и Мартирия, показалась кровь; у Св. Спаса в Хутынском монастыре колокола, называемые Корсунскими, звонили сами собой; а в одном женском монастыре (Св. Евфимии) от иконы Богородицы из очей не раз истекали слезы. Кроме того, в житии Зосимы Соловецкого рассказывается следующее предание. Преподобный отшельник прибыл в Новгород хлопотать об отдаче острова во владение его монастырю и действительно получил от веча грамоту на это владение. Тут однажды он был в числе гостей, приглашенных Марфой Борецкой. Во время пира, сидя за столом, старец вдруг ужаснулся и сделался печален, но ничего не сказал. После он открыл другому соловецкому старцу, что в числе бояр, сидевших за столом, он увидал некоторых без голов. Впоследствии этим боярам действительно были отрублены головы по приказу великого князя.