История России. Московско-литовский период, или Собиратели Руси. Начало XIV — конец XV века

Московские послы, окруженные большой свитой, остановились, по обычаю, на Городище. Прибыв на вече, они объявили народу причину своего посольства и спрашивали, согласны ли новгородцы, назвав великого князя своим государем, отдать ему Ярославле дворище, посадить его тиунов по всем улицам и не вступаться в его суды?

Народ был ошеломлен такими вопросами. Множество голосов закричало, что все это ложь, что вече не называло Иоанна государем и с таким словом к нему грамоту не посылало. Литовская партия поспешила воспользоваться удобным моментом и возможно более разжечь народное негодование против вероломства Москвы и ее сторонников. Поднялся мятеж. Вспомнили о тех боярах, которые ездили судиться к великому князю; схватили Захария Овина и Василия Никифорова, привели на вече и начали допрашивать. Первый, чтобы выгородить себя, оговорил второго.

«Переветник! — закричали Никифорову. — Ты был у великого князя и целовал ему на нас крест».

«Я целовал крест служить ему правдою и добра хотеть, но не на государя своего Великий Новгород, и на вас свою братию и господу».

Его без пощады изрубили топорами. Не спасся и Захарий Овин. Его также убили потом вместе с братом Кузьмой на владычном дворе. Некоторые другие бояре, страшась той же участи, бежали к великому князю; их имущество и дворы подверглись разграблению. Разнузданная чернь предавалась разным неистовствам; снова послышались клики: «За короля хотим!» Однако никто не осмелился тронуть московских послов, и, когда волнение поуспокоилось, их отправили обратно к великим князьям (Иоанну и его сыну) с таким ответом: «Вам своим господинам челом бьем, а государями вас не зовем, суд вашим наместникам на Городище по старине, а тиунам вашим у нас не быть, и дворища Ярославля вам не даем; на чем мы целовали крест в Коростыне, на том докончанье хотим с вами жить. А кто без нашего ведома чинили (называя государем), тех казни как знаешь; мы тоже будем казнить кого поймаем».

Таким образом, дело о названии великого князя государем осталось неразъясненным. Летописцы говорят о нем глухо и не отвечают на вопрос: была ли действительно составлена вечевая грамота в таком смысле, или это выражение было употреблено помимо веча архиепископом и некоторыми боярами. Последнее вероятнее. Но Иван Васильевич не счел нужным доискиваться истины: ему важен был удобный предлог. Он начал слезно жаловаться митрополиту Геронтию, матери своей, братьям и боярам на то, что новгородцы отпираются от своих слов, выставляют его лжецом, убивают и грабят верных людей. Обсудив дело с помощью думы, созванной из высшего духовенства и бояр, великий князь решил новый поход на Новгород; после чего разослал гонцов собирать земские дружины; послал также за помощью в Тверь и Псков. Начались молебны во всех главных храмах столицы, особенно у гробов святителей и в Троице-Сергиевой лавре; щедрые милостыни разосланы по церквам и монастырям. В конце сентября 1478 года Иван Васильевич послал в Новгород одного подьячего со складной грамотой, то есть с объявлением войны; а 9 декабря выступил в поход, направясь на Волок Ламский, удел брата своего Бориса; потом, пройдя тверскими владениями, через десять дней он прибыл в Торжок, где уже сидел московский наместник Василий Китай и где уже дожидались два новгородских опасчика, староста Калитин и житий Марков, приехавшие за опасом, или пропускной грамотой для великого посольства, посредством которого Новгород желал вступить в переговоры с Иваном Васильевичем. Здесь же под Торжком собрались некоторые вспомогательные отряды, в том числе и тверская дружина. Тут великий князь распределил дальнейший поход своим войскам. Сам он пошел на Вышний Волочек и вдоль реки Меты; по правой и по левой стороне от себя велел идти другим полкам, которые разделялись на многие отряды и двигались разными дорогами. Как только вступили московские полки в Новгородскую землю, так начали жестоко разорять ее, то есть жечь, пленить, грабить. По мере движения вперед к великому князю приезжали из Новгорода разные бояре, купцы и житьи люди, которые били челом о принятии их в его службу. Они сознавали безнадежность дальнейшей борьбы с Москвой и заранее переходили на сторону победителя.