История Русской Церкви (1700–1917 гг.)

Состав Святейшего Синода был пополнен. Председательствующий в Синоде архиепископ Амвросий позаботился прежде всего о назначении в члены Синода своего друга, Тобольского митрополита Арсения, энергичного поборника церковной автономии, который одновременно был переведен в Ростов. Пятым архиереем в Синоде стал Тверской епископ Митрофан Слотвинский (1737–1752). Кроме того, в составе Святейшего Синода числились три архимандрита. Назначенный на пост обер–прокурора князь Я. П. Шаховской поначалу поддерживал с членами Синода вполне дружественные отношения [521]

.

Назначение Арсения в Святейший Синод и его перевод на Ростовскую кафедру явились большими личными успехами Амвросия, которые тем более замечательны, что незадолго до того Арсений успел поссориться с синодальными архиереями, а перед императрицей поставил себя в трудное положение вследствие рискованной церковно–политической акции, в которой принял участие и сам Амвросий [522]

. 29 марта 1742 г. Арсений прибыл в Москву на коронацию императрицы. Уже 15 апреля он составил пространную записку «О благочинии церковном», которая была представлена за его и Амвросия подписями Елизавете. К сожалению, не удается установить, случилось ли это до или после коронации (25 апреля 1742 г.) [523]

.

Записка Арсения [524]

состоит из двух частей. В первой части дана критика управления Русской Церковью с точки зрения церковного права и доказывается, что институт Святейшего Синода не имеет канонической основы. Далее следует адресованный императрице argumentum ad hominem [аргумент, рассчитанный на субъективное впечатление (лат.)]. Автор старается доказать, будто царь Петр I не повинен в издании рокового «Духовного регламента» и в учреждении Святейшего Синода, а был введен в соблазн наущением «слуг лицемерных». Во второй части описываются «нападки и грабительства» Коллегии экономии. Из всего сказанного Арсений делает вывод о необходимости восстановления патриаршества. Вместе с тем провозглашается неограниченность власти епископов, ее независимость как от светских учреждений, так и от низшего духовенства и верующих на том основании, «понеже Христос после апостолов Церковь Свою Телом Своим не чрез иного кого делает, только чрез архиереев, чрез архиереев бо вси таинства церковные». Остальные аргументы заимствованы из истории Церкви. Патриарх должен быть «старейшим» среди епископов, как это имеет место во всех Восточных Церквах. Патриаршество как учреждение особенно оправдало себя в борьбе против ересей, имея заслуги и перед Московским государством. Здесь Арсений приводит цитаты из Уложенной грамоты патриарха Иова, в которой использована идея монаха Филофея о «Москве — третьем Риме». Московский патриархат был признан всеми Восточными патриархами. Традицию патриаршества необходимо восстановить и сохранять уже потому, что ее упразднение есть «уничижение нашего Российского благочестивого государства». Из всех патриархов, признавших в XVI столетии Московский патриархат, лишь Константинопольский одобрил в 1723 г. учреждение Святейшего Синода. Так как не было получено согласия других патриархов, то законность Святейшего Синода с точки зрения канонов не может идти ни в какое сравнение с легитимностью патриаршества. Не Петр I, говорится далее, является подлинным виновником, а его советчик Феофан Прокопович, который был одержим «духом протестантским и чуть ли еще не горшим». Сочиняя «Духовный регламент», Феофан «не стыдился в образец духовного синодального правления жидовских синагог и афинейских идолослужительных судей приводить, а Христа и апостолов или Вселенских Соборов ниже словом коснулся, не напамятовал». Итак, утверждает Арсений: «несть твердого основания почти никакового быть вместо патриарха Синоду». Коллегия экономии свирепствует по отношению к Церкви хуже, чем турки. Следовательно, необходимо прежде всего освободить Церковь от этого зла, а затем восстановить и патриаршество. В качестве компромисса Арсений предлагает сохранить Святейший Синод, но под главенством Московского митрополита. «А обер–прокурору и генерал–прокурору (Сената. — Ред.), как и Экономической коллегии, нечего здесь делать», так как митрополит может самолично докладывать дела государю. Полное Присутствие Святейшего Синода потребно лишь от случая к случаю. Таким образом, этот компромиссный вариант предполагал в сущности передачу Московскому митрополиту функций патриарха, хотя и без соответствующего титула. Автор заканчивает призывом к совести императрицы: «Ее (Церкви. — Ред.) пользу исправить… то бы гнев Божий умолился» [525].