История Соединенных Штатов Америки

1. «Возможное и необходимое всегда рядом». Большинство американцев требовало реформы американской политической жизни. Реформатор не замедлил явиться. Теодор Рузвельт родился в 1858 году в одной из старейших и самых уважаемых семей Нью-Йорка. Голландская кровь смешалась в нем с кровью французских гугенотов, шотландцев, валлийцев и квакеров Пенсильвании. Его предки служили на различных государственных должностях, но сам он в детстве казался слишком хрупким для жизни, требовавшей бойцовских качеств. Он отличался слабым здоровьем и страдал астмой. Следуя совету отца, он проявил огромную волю и упорство и тренировками развил себе сильное тело. Ежедневные гимнастические упражнения превратили его не просто в крепкого человека, но в спортсмена с железными мышцами. Вопреки своей природе типичного гуманитария, он страстно увлекся боксом, охотой, походами, его влекла любая деятельность, требующая силы и энергии. Едва окончив Гарвард, он решил делать политическую карьеру. Друзья предупреждали, что ему, выходцу из приличной семьи, такая среда покажется грубой, жестокой, а политика, попросту говоря, — «грязным делом». Он ответил, что настоящих лидеров, способных управлять страной, следует искать именно в политических комитетах, а не в салонах «района шелковых чулок»^[114]. А затем активно и смело окунулся в муниципальную жизнь Нью-Йорка.

2. В то время эту жизнь трудно было назвать порядочной. Один сатирик сформулировал это так: «Правительство народа — когда боссы правят в интересах бизнесменов». Рузвельт с группой молодых друзей, энергично взявшись за дело, стал бороться с нарушителями служебного долга, коррумпированными судьями, сенатором Платтом («И я, Платт, тоже»), заправилой республиканской «Машины» в Нью-Йорке. Став уполномоченным по Гражданской службе, затем шефом полиции Нью-Йорка, Рузвельт последовательно проводил чистку администрации, которую возглавлял, и внушал сотрудникам новые и здравые идеи относительно их обязанностей. К ужасу профессиональных политиков, он подбирал себе подчиненных, не обращая внимания ни на их партийную принадлежность, ни на их взгляды. За его интерес к маленьким людям, за его стремление узнать их чувства и нужды его прозвали Гарун аль-Рузвельт. Когда в 1889 году Киплинг послушал, как Рузвельт блестяще выступает в клубе на любую тему, щедро делясь со слушателями многочисленными проектами и мыслями, у него сложилось впечатление, что этот молодой «Тедди» своей энергией способен переделать мир. Но горячность Рузвельта не помешала ему приобрести репутацию успешного администратора, и во время испанской войны Мак-Кинли назначил его заместителем министра военно-морских сил США, где его энергичная деятельность поначалу даже испугала начальство. Его шеф Джон Дэвис Лонг сказал, что новый помощник может спровоцировать куда более опасные взрывы на флоте, чем крейсер «Мэн».

К счастью, Рузвельт сам хотел уйти в отставку и отправиться на Кубу как полковник отряда «Мужественных всадников». Он был уверен, что человек, который любит свою страну и надеется в один прекрасный день руководить ею, должен быть готов за нее сражаться. «Эту войну великой не назовешь, — словно с сожалением говорил он, — но другой у нас не было». Благодаря своей отваге он завоевал популярность и по возвращении был избран губернатором Нью-Йорка. На этом важном посту он так сильно раздражал своей независимостью могущественного сенатора Платта, что тот, стараясь избавиться от него, в 1900 году выдвинул Рузвельта кандидатом в вице-президенты. «Вице-президентом? — яростно протестовал Рузвельт. — Я не понимаю, что я смогу сделать. Просто возглавлять сенат и умирать от скуки?» Некоторые из старейших членов партии противились его кандидатуре даже больше, чем он сам. Сенатор Маркус Ханна, босс

всех боссов, спросил Мак-Кинли, отдает ли тот себе отчет в том, что может случиться, если «этот чертов ковбой», не дай бог, станет президентом Соединенных Штатов. Когда Мак-Кинли убили, а чертов ковбой стал президентом, сенатору Ханна ничего не осталось, как смириться с ситуацией. Он сделал это весьма корректно. Очень скоро президент стал называть сенатора old boy

^[115], а Маркус Ханна обращаться к президенту — Тедди. Будучи великим реформатором, Рузвельт умел идти на уступки, если того требовали высшие интересы. Он стремился противодействовать некоторым злоупотреблениям, но понимал, что сможет сделать это только при поддержке партии, поэтому старался эту поддержку сохранить.