Прежде положение было иным. Как рассказывает Григорий Турский, однажды, когда Хлодвиг делил с дружиной захваченную добычу, он попросил отдать ему, сверх его доли, драгоценную церковную чашу, которую намеревался возвратить епископу. Дружинники выразили согласие, но один из них воспротивился и разрубил сосуд секирой. Хлодвиг стерпел, но затаил обиду. На следующий год, когда войско собралось на «мартовское поле» и король осматривал оружие воинов, он придрался к обидчику и выбил секиру из его руки. В тот момент, когда дружинник наклонился для того, чтоб подобрать ее, Хлодвиг своей секирой рассек ему голову со словами: «Так же ты поступил с чашей». Как видим, король был властен над жизнью и смертью своих воинов, но при Хлодвиге, если верить Григорию Турскому, можно было услышать слова протеста, и король мог встретить противодействие.
При его потомках голос рядового воина уже не слышен, и это знаменательно. Но если роль франкских воинов отходит на задний план, то роль знати в военном деле и в управлении страной возрастает.
Меровинги видели во франкской державе собственное владение, которое также можно делить на доли и передавать по наследству, как и любое имение. В результате при потомках Хлодвига королевство начинает дробиться, а между наследниками-королями разгорается борьба. Эти распри между родственниками и свойственниками сопровождались убийствами внутри рода и семьи. Но такие преступления германцами воспринимались как деяния неслыханные и недопустимые. Ведь с точки зрения члена общества, которое еще полностью не порвало с родовыми отношениями, люди делятся на «своих», т.е. членов рода, семьи, и «чужих» — тех, кто стоит вне данной родовой группы. Вражда, месть допустимы только по отношению к «чужим», внутри же семейной группы они немыслимы и означали бы разрушение общества и даже конец света.
И вот оказывается, что в роду Меровингов все это происходило, и не однажды. Мы уже знаем, как поступил с сородичами Хлодвиг. При его внуках кровавые усобицы в королевском роду развернулись с небывалым ожесточением. Королевы убивали детей своих супругов от других браков, а потом и самих мужей. Особенно «прославилась» вражда между королевами
В начале VIII в. франкское государство, ослабленное внутренними распрями Меровингов и распадом территории на уделы, оказалось перед лицом новой грозной опасности: пройдя всю Северную Африку до Гибралтара, а затем завоевав Пиренейский полуостров, арабы-мусульмане вплотную подошли к пределам Галлии. От государства и народа требовались огромные усилия и глубокая перестройка общественных и политических порядков для того, чтобы отразить эту угрозу.
ГЛАВА 3.2. ВИЗАНТИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ (IV—VIII ВВ.)
Название «Византийская империя» придумали историки XVIII в.
Сами жители этой империи называли себя «ромеями», т.е. по-гречески «римлянами», а свою империю — Ромейской, т.е. Римской. Данное поздними историками название происходит от города Византий, на месте которого, как мы помним, император Константин основал в 330 г. новую столицу Империи. Но тем самым старое название было упразднено. Новая столица официально именовалась Новый Рим, в обиходе ее называли просто Город (жители старой столицы так же называли Рим), иногда — пышно, в восхвалениях — Царствующий Город (отсюда русское — Царьград). Наименование Град Константина, по-гречески — Константинополь, первоначально также было поэтическим прозвищем и лишь постепенно стало официальным названием. Однако государство, просуществовавшее до середины XV в., историки именуют Византийской империей или Византией.