История тела. Том 2: От Великой французской революции до Первой мировой войны

Не то, чтобы эта роль была окончательно доказана, а само дыхание измерено. Время детального изучения еще не пришло. Скорее речь идет о развитии представлений об энергетике организма, тем более «сильной», чем больше он может снабжаться кислородом и преобразовывать его в углекислый газ. Стоит со всем вниманием подойти к этому серьезному изменению в репрезентации тела: здоровье стало предполагать хорошую окислительную энергию. Новый взгляд подтверждается механическим эквивалентом тепла, открытым Сади Карно[710] в 1824 году[711]: принцип, применимый к паровой машине, распространяется также и на органические «машины». Если тепло используется в одном случае, то может использоваться и в другом. Кожа в этом смысле — лишь инструмент для повышения производительности: влажная от купания, она способна в полной мере укрепить здоровье. Полное погружение в воду тем более эффективно, что оказывает влияние на весь кожный покров и, в конечном счете, глубже воздействует на все телесные ресурсы: «Несомненно, что эта функция [кожи] играет значительную роль в организме»[712]

, — отмечает Альфред Беккерель в главе «Элементарного трактата о гигиене» (1851), посвященной приему ванны.

Помимо теоретических убеждений, практика использования воды во второй трети XIX века подкрепляется новой чувствительностью, обновленным восприятием и неслыханным, настойчивым вниманием к телу. Бальзак, несмотря на собственную нерешительность и страх, о котором мы упоминали выше, расписывает достоинства придающей сил воды. Растиньяк, застав графиню Ресто после ванны, поражен ее преображением: «Красота ее, так сказать смягченная, носила более чувственный характер», от ее кожи, укрытой «пеньюаром из белого кашемира», «шел аромат духов»[713]. Так и баронесса де Нусинген — бодрая и свежая, «лежала на козетке у камина»[714] после ванны, которую она принимала, пока Растиньяк ожидал ее в будуаре. А казначей Кастанье, готовый разориться ради Акилины, вложил все свои деньги в строительство ванной комнаты в ее апартаментах, исключительно для того, чтобы «ей было получше»[715]

. С течением века свойства воды получают новые толкования: вода доставляет комфорт и приносит пользу; ее действие особенно эффективно, поскольку ощущается немедленно.

Нужно сказать, что наличие ванных оставалось привилегией. Начиная с 1830‑х годов всё чаще обращаются к их описанию. Это описание обрастает деталями, оценкой: появляется больше информации об их распространенности, детализируются характеристики внутреннего пространства и богатого убранства. Так, Эжен Сю в 1844 году описывает роскошное убранство ванной комнаты Адриенны де Кардовилль, оформленной с использованием «настоящих коралловых ветвей и лазурных раковин»[716]. Граф Аппони восхищен замысловатой конструкцией ванны герцога Девонширского: «Большой резервуар из белого мрамора: ступени из того же материала доходят до самого дна; прозрачная и чистая, как кристалл, вода по желанию наливается или спускается; она всегда горячая, потому что весь день и всю ночь ее подогревает огонь, чтобы ею можно было пользоваться в любое время»[717]. Все это, разумеется, роскошь. Однако начиная с 1830–1840‑х годов ванные комнаты появляются почти во всех особняках[718]

.

Впрочем, настоящая особенность второй трети века — новые инициативы, связанные с водой, в первую очередь, идея о необходимости сделать ее более доступной. В 1834 году Виктор Консидеран[719] в русле идей социалистического утопизма развивает проект фаланстера, обогреваемого с помощью центральной калориферной системы: вода через сеть труб, идущих от центра к периферии, будет поставлять тепло в жилые помещения, кухни, теплицы, ванные комнаты[720]. Систему водоснабжения предполагалось полностью перестроить, чтобы каждый мог мыться ежедневно. Дальше проекта Консидеран не пошел, но ему удалось двинуть мысль в новом направлении.

IV. Водные маршруты

Можно сказать, что в XIX веке город преображается благодаря совершенствованию системы водоснабжения[721]. В этом отношении показательным примером послужил Париж, где во второй половине века постепенно были прорыты и технически оснащены каналы, по которым обеспечивался водосток.

Первым этапом для Парижа стало строительство Уркского канала, завершенное к 1837 году и способствовавшее распространению банных заведений. Вода еще не была подведена к верхним этажам домов, но в целом водоснабжение в квартале улучшилось. В 1816 году в Париже насчитывалось 16 банных заведений, а в 1839‑м — уже 101[722]. Показательно также, что строят их в новых местах, а не только по берегам Сены, как это было в начале века. По мере развития водоснабжения число бань увеличивается, особенно в зажиточных районах: 83 из 101 банного заведения в 1839 году располагались в кварталах на правом берегу Сены, где жили наиболее богатые и изысканные парижане[723].