История царствования императора Александра I и России в его время. т.5. (1871)

опасенія германских народов. а, между тем, в войну за независимость 1813 и 1814 годов, развилось их стремленіе к объединенію Германіи и к пріобретенію таких-же политических прав, какими пользовалась побежденная Франція. От Австріи они немогли ожидать нималейшаго сочувствія своим надеждам, не только по архи-консервативному духу ея правительства, но и по тому, что сами Австрійцы, довольствуясь матеріальным благосостояніем, не заботились о каких-либо других интересах им неизвестных и оставались в духовной дремоте. Напротив- того, в Пруссіи, народ был возбужден к реформам — и доблестными своими усиліями к освобожденію от наполеонова ига, и обещаніями правительства, считавшего себя нравственно обязанным вознаградить геройство своих подданных дарованіем им свободных учрежденій : 22 мая н. ст. 1815 года, Король Фридрих-Вильгельм обнародовал декрет, обещавшій Пруссіи „народное представительство". Но для приведенія в исполненіе такой меры, требовалось от Короля знергіи и постоянства, совершенно ему несвойственных. Фридрих-Вильгельм, перенесшій в своей жизни много тревог и несчастій. искал тишины и спокойствія. Ничего не могло быть для него противнее, как многочисленные сеймы, речи и адрессы; личный характер его склонный к уединенію, неспособность его объясняться свободно и связно, и природная застенчивость его: все это отклоняло его от свободных гласных преній. Несмотря однакоже на то, Король, верный данному им слову, превозмогьбы свое отвращеніе к парламентаризму, еслибы нашел опору в ближайших к нему лицах. Но этого не было: епископ Эйлерт, муж святой нравственности, успокоивал его совесть, доказывая, что он, для блага своих подданных, не только мог, но должен был нарушити данныя обеіцанія. Пруссии канцлер князь Гарденберг, даровитый, добрый и безкорыстный сановник, не имел однакоже ни твердых убежденій. ни безупречных нравственных правил, что, несмотря на его большой ум, нередко подвергало его проискам хитраго Меттерниха. По Характеру своему, склонный к свободным учрежденіям, Гарденберг готов был на всевозможная уступки поборникам отжившаго стараго порядка дел, и, в этом отношеніи. не имел ничего общаго с Штейном, котораго твердость и резкость мненій не допускали никаких соглашеній, коль скоро они замедляли, либо изменяли, предпринятое им дело. По его мненію, собранія народных представителей могли принести пользу только тогда, когда им предоставлялось не одно лишь обсужденіе, но и решеніе важнеших государственных вопросов. Определеніе налога и годоваго бюджета; иниціатива законов; ответственность министров: все это, в понятіях Штейна, составляло сущность представительнаго правленія. Но непреклонность и несговорчивость Штейна отвращали от него и Короля, и всех тех, которые, не постигая пользы задуманных прусским министром реформ, считали его отъявленным демократом ( ').