История царствования императора Александра I и России в его время. т.5. (1871)

К письму Государя был приложен драгоценный перстень, в футляре, запечатанном Императерскою печатью, который Бентам возвратил не вскрытым Высокому дарителю, при письме, заключавшем в себе объясненіе такого поступка тем, что, имев счастіе пріобрести хорошее мненіе Его Величества, он считает денежную ценность не имеющею значеніе. Далее следовало подробное изложеніе прпчин, по которым желаніе Государя воспользоваться услугами Бентама в указанном ему порядке не могло принести никакой пользы. Вместо того, чтобы поручить ему, (как предполагал он сам), составленіе проекта вполне, по какой-либо значительной части полнаго кодекса, Государь писал ему, что „коммисія получить предписаніе прибегать к его содействію и обращаться к нему с вопросами". По мненію Бентама: „в таком важном деле, человек способен предлагать вопросы другим только в той мере, в какой сам владеет предметом. Следовательно—будет одно из двух : или эти лица довольно способны, чтобы вести дело, не обращаясь с вопросами к другим, или, считая себя вполне способными к порученному им делу, станут предлагать вопросы pro forma, заранее приняв на себя их решеніе, и тогда полученные ответы окажутся— либо согласными с этим решеніем, т. е. безполезными, либо несогласующимися с принятым предрешеніем, и в таком случае, исходя от иностранца, хотя и имеющаго некоторое понятіе об этом деле вообще, но незнакомаго с особенностями страны, где ведется дело, без всякаго сомненія, будут отринуты".

Далее—Бентам пишет о Розенкампфе, как о человеке совершенно неспособном и питающим к нему явное нерасположеніе. По словам Бентама: „он скорее согласился-бы послать ответы марокскому императору, чем к коммисію под таким начальством".....

„При составлены полнаго кодекса законовъ—какой по видимому предполагается в Россіи — либо когда приготовляется один из обширнейших его отделов, как-то: уголовный, гражданскій, или кон-ституціонный, относительно публичности, при веденіи этого дела, могут быть приняты два способа: негласный

, или закрытый, и гласный, или открытый,

при закрытом способе, дело ведется одним лицом, или несколькими лицами, назначенными Государем, и остается в тайне, пока не явится в свете вооруженными силою закона; при открытом-же способе

, кодекс, до выхода в свет во всеоружіи закона, делается известным публике, наравне с литературными произведеніями, с целью—если не прямо заявленною, то подразумеваемою — вызвать замечанія частных лиц (выраженныя приличным образом). В настоящем случае, коммисія предложить негласный способ веденія дела, потому что, при таком способе, неспособность членов коммисіи, как-бы ни была она велика, будет скрыта до тех пор, пока обнаруженіе ея окажется уже слишком поздним, чтобы отвратить сделанный ею вред, между тем, как пригласном веденіи дел этот вред был-бы обнаружен во-время.“

По мненію Вентама—„настоящій случай (приготовленія вновь полнаго кодекса) совершенно отличался от обыкновеннаго законодательства (изданія частных законов), которое, по обширности государства, устройству правительства, состоянію общества и недостатку времени, не допускает предварительной гласности. Напротив того, при составленіи новаго кодекса являются возможность обсудить дело и потребность в известной медленности. За тем, ежели кодекс, начертанный по повеленію Государя коммисіею, выйдет в свет, то остается решить: будет-ли он вооружен силою закона, или издадут его в виде проекта, представленнаго обсужденію публики вообще, либо какой-нибудь определенной ея части? В первом случае, если он составлен дурно, то вред от него начнется немедленно без всякой возможности к его отвращенію; во втором-же, будет возможность предупредить вред; но что может побудить посторонняго человека к тому, чтобы подвергать сомненію превосходство закона, уже в некоторой степени одобреннаго правительством? Да ежели-бы и принял кто на себя такую роль, то офиціальный советник, пользующійсядоверіем правительства, может уверить Государя, что замечанія на закон не заслуживают никакого вниманія, и что автор их наглый человек, от котораго нельзя ожидать никакой полезной услуги."

Изложив в сильных выраженіях вред. могущій произойти от негласнаго составленія законов, Бентам продолжаетъ: