История царствования императора Александра I и России в его время. т.6

каго умысла, единственно из подражашя своему ротному командиру, капитану Тютчеву; хотел снискать его расположеніе, и это вовлекло меня в пагубное общество, сделавшее меня на веки несчастным». По свидельству подпоручика Мозгалевскаго, онъбыл принять в общество, в лагере при Лещине, прапорщиком ІПимковым, и оставался членом под страхом угроз маіора Сниридона. Уверяя, что не знал о замысле цареубійства, Мозгалевскій писал: „клянусь Всемогущим Богом, что не слыхал этого заговора, по тому самому, как могу припомнить, что в тот вечер уснул на совещаніи и проснулся уже по окончаніи его; могу сослаться в том на Шимкова, который мне говорил, когда мы шли домой, что я почти во все время спал».... (⁴⁴). Поручик Лисовскій, никогда не будучи членом тайнаго общества, был приглашен на 1-е и 3-е собранія, происходившія у Андреевича, где, имев несчастіе слышать речи Бестужева и совещанія членов, сделался преступным (⁴⁵

). Такая-же участь постигла командира 2-й легкой роты 9-й артиллерійской бригады, подполковника Берстеля, человека в зрелом возрасте, прослужившаго в офицерских чинах уже двадцать лет, которому Борисов, при сочлене своем Пестове, открьтл существоваваніе тайнаго общества и цель его-—введеніе конституціи. Движимый любопытством Берстель стал распрашивать своих собеседников : „какая конституція? Кто члены общества?" и советовал Борисову и Пестову быть осторожнее. „Вы можете погубить и себя, и других» — сказал он, однакоже обещал молчать о слышанном. Как, в продолжен] и этого разговора, Пестов сказал ему, будтобы командиры артиллерійских рот, подполковник Фролов и капиіан Пыхачев обещали содействовать

обществу, то Берстель отправился к ним и распрашивал того и другаго —не знают-ли они чего о предстоящей перемене правленія? Оба они отозвались, что: „это пустыя затеи, о которых не только говорить, но и думать не следует», а Берстель, как знавшій преступные замыслы и не донесшій о том, подвергся суду и наказанію (*⁶

).

Во время совещаній о присоединены Соедитнных Славят к Южному обществу, летом 1825 года, пылкая васильковская управа едва не решилась немедленно поднять знамя бунта, либо предпринять какое-либо столь-же отчаянное покушеніе, по внушеніям наиболее усердных своих деятелей, и в особенности новаго члена, командира Ахтырскаго гусарскаго полка, полковника Артамона Муравьева 3-го.

Артамон Муравьев, получив первоначальное воспитаніе в родительском доме, определился в 1809 году в московский университет и окончив там курс, возвратился домой в Петербурга, произведен в офицеры по квартирмейстерской части и находился в кашіаніях 1812—1814 годов (⁴⁷

). В августе 1825 года, во время сбора войск для маневров при местечке Лещине, будучи принять в Южное общество родственником своим, Сергеем Муравьевым - Апостолом, участвовал в совещаніях его с Бестужевым - Рюминым и полковниками Повало-Швейковским, Тизенгаузеном и Вроницким. Когда в лагере был получен Приказ об отнятіи у Швейковскаго команды над Саратовским полком, (по поводу донесенія корпуснаго командира о найденных в нем неисправностях), сам ДІвейковскій и сообщники его пришли в от-

чаяніе. Муравьевы и Бестужев хотели немедленно возмутить 3-й корпус (8-ю и 9-ю пехотныя и 3-ю кирасирскую дивизіи), идти на Кіев и послать в Петербурга нарочных, с приглашеніем — начать действія. Но ІПвейковскій советовал своим товарищам, чтобы отложили всякое решительное предпріятіе до смотра в 1826-м году, сказав: „мое несчастіе не должно иметь никакого вліянія на дела общества, да еслибы вели меня на казнь, то и в таком случае заклинаю вас оставить меня моей участи; а если вы не отложите своего предпріятія, то я сей-же час рапортуюсь больным и уезжаю из лагеря". Вслед за тем, после обеда у Артамона Муравьева, сам он и Сергей Муравьев предложили послать убійц в Таганрога., для лишенія жизни Государя. Сергей Муравьев изъявил намереніе поручить это гнусное дело Якубовичу, как человеку готовому на все; а Бестужев брался найти человек пятнадцать из Соедштных Славят

и других, известных ему и вполне надёжных людей. И действительно—как мы уже видели—некоторые из членов помянутаго общества обязались слепо повиноваться этому безумному фанатику, целуя образ в подтвержденіе своей нечестивой клятты*). Но едва лишь Бестужев успел окончить речь, калгь Артамон Муравьев, став посреди своих товарищей, торжественно громким голосом призвал Бога в свидетели, что, не смотря на жену и детей, кои для него дороже всего на свете, если не найдется никого другаго на это дело, он пожертвует собою и совершить удар. Сам он сознавался впоследствіи, что, произнося такую безумную клятву, он вовсе не думал исполнить ее, a хотел

*) Спиридов, Горбачевскій, Борисов 2-й, Бечаснов, Пестов.