История всемирной литературы Т.5

Важнейшее в эстетических исканиях двух великих веймарцев — стремление к генерализации художественного образа, отказ не только от бытовизма штюрмеровского периода, но и от изображения всего того, что представляется поэту преходящим, частным. Особенно резко выражена эта тенденция у Шиллера. Кроме того, в проспекте журнала «Оры» (1794) и в оповещении об его издании автором даже рекомендовано уклоняться от обсуждения политических вопросов. Еще раньше, в стихотворении «Художники» (1789), Шиллер объявил искусство высшим проявлением человеческой культуры, а эстетическое воспитание — главной задачей в борьбе за совершенствование человека (Письмо Г. Кернеру 9 февраля 1789). В рецензии на стихотворения Бюргера (1791) Шиллер критикует его как продолжателя эстетических принципов «Бури и натиска» за приземленность его образов, за близость его творчества пониманию простого народа. Более того, он осуждает в поэзии Бюргера мотивы социальной критики, напоминая, что поэт не должен спускаться «с высот идеальной всеобщности до несовершенной индивидуальности». Сходные позиции Шиллер обнаруживал и в критике Гете: «Строй его представления, — писал он Г. Кернеру 1 ноября 1790 г., — по-моему, слишком чувственный и слишком эмпиричный».

Гете со своей стороны порицал крайности в идеалистической эстетике Шиллера, не принимал многих его абстрактных спекуляций и побуждал к художественному творчеству, связанному с реальной действительностью. Оба великих поэта взаимно обогащали друг друга. Шиллеру во многом обязан Гете завершением первой части «Фауста», углублением философского замысла трагедии в сравнении со штюрмеровским вариантом. С другой стороны, Шиллер, вначале мечтавший написать «Сцену на Олимпе», создал произведения, в которых отражены исторические конфликты современности.

Журналы Шиллера «Оры» (1795—1797) и Гете «Пропилеи» (1798—1800), обращенные к литературной элите, с трудом находили подписчиков и быстро прекращали свое существование. Нелегко было Гете формировать репертуар веймарского театра, которым он руководил.

У рядового зрителя огромный успех имела мещанская драма, возобладавшая на немецкой сцене еще к началу 80-х годов. А. В. Иффланд (1759—1814) и А. Коцебу (1761—1819), сочетая сентиментальность и морализацию, создавали видимость постановки важных жизненных проблем; чаще всего они обращались к изображению нравственных конфликтов, которые происходили в реальных обстоятельствах немецкого провинциального быта. Громкую славу принесла Коцебу трагедия «Ненависть к людям и раскаяние» (1789) — трогательная история жены, изменившей мужу, но осознавшей свою нравственную вину и глубоко раскаявшейся. По словам одного немецкого историка литературы, это была «спекуляция на нравственной бесхарактерности и слезливости общества путем восхваления кающейся прелюбодейки».

Характерно, что драмы Дидро «Отец семейства» и «Побочный сын», не удержавшиеся на французской сцене, имели довольно значительный успех в Германии. Более того, начало популярности этого жанра в Германии положил О. Г. Гемминген пьесой «Немецкий отец семейства», написанной «под Дидро». Геммингену принадлежит и теоретическое обоснование жанра мещанской драмы «Маннгеймская драматургия» (1779—1780), книга, название которой уже указывает на полемику с Лессингом.

В те же годы на книжном рынке появляется множество сентиментальных романов, авторы которых внешне подражают то Ричардсону, то Стерну, но нередко и пародируют жанр, ставший столь популярным.

И мещанская драма, и сентиментальный роман красноречиво характеризовали уровень немецкого «общественного мнения» и эстетического вкуса зрителя и читателя.

«...Французская революция точно молния ударила в этот хаос, называемый Германией», — писал Ф. Энгельс (Маркс К., Энгельс Ф.Соч. 2-е изд., т. 2, с. 562). Революция не вызвала большого политического движения в Германии. Для этого не было реальных условий: хотя загнивание феодального строя трехсот немецких государств становилось все более очевидным, в стране не сложились еще активные силы, способные подняться на борьбу. Однако в немецкой философской и художественной мысли события во Франции получили огромный резонанс. Начало этих событий вызвало много приветственных откликов. С той или иной степенью проникновения в суть событий на революцию откликнулись Клопшток, Гердер, Фосс, Бюргер. Революцию приветствовали будущие романтики — Ф. Гельдерлин, Фр. Шлегель, Л. Тик, будущие философы — Гегель и Шеллинг. Клопшток, Шиллер, а также Иоахим Кампе (1746—1818), издававший с 1790 г. демократический «Брауншвейгский журнал», получили по декрету Национального собрания от 26 августа 1792 г. права французского гражданства. Революция признала их заслуги, ибо, как говорилось в декрете: «...люди, которые сочинениями своими и своим мужеством служили делу свободы и подготавливали освобождение народов, не могут во Франции считаться иностранцами».