История всемирной литературы Т.5

В 90-е годы завершал свою деятельность сатирик Георг Кристоф Лихтенберг (1742—1799), автор остроумных афоризмов, опубликованных посмертно, в 1800—1806 гг. Его последнее сочинение, «Подробные объяснения к гравюрам Хогарта» (1794—1799), существенно дополняло и корректировало современную эстетику. Лихтенберг сдержанно относился к веймарскому классицизму, ибо считал, что литература должна острее отражать реальную действительность немецкого общества, так же, как Хогарт зло и ядовито рисовал английские нравы. Афоризм Лихтенберга: «Мы пишем для человека-современника, а не для древних греков», — был заострен против крайностей культа античности. Хогарт утверждал, что в искусстве главенствует «кривая линия». В эстетике Лихтенберга «кривая линия» была также полемически противопоставлена гармонической строгости и «прямолинейности» классицизма.

Картина эстетической борьбы 90-х годов будет неполной, если не учитывать, что в 1793 г. вышел первый роман Жан-Поля Рихтера (1763—1825) «Жизнь довольного школьного учителишки Марии Вуца из Ауэнталя», положивший начало серии книг, юмористически живописавших быт маленьких людей немецкого захолустья. Это был еще один вариант немецкого сентиментализма, резко отличный от сентиментализма «Бури и натиска». Свои романы Жан-Поль называл идиллиями. Как справедливо замечает советский исследователь его творчества, «этот жанр принципиально исключает всякую борьбу» (М. Л. Тронская). Если штюрмеры были преимущественно связаны с руссоистской критикой варварских порядков, не соответствующих идеалу естественного человека, то творчество Жан-Поля развивается в русле немецкого стернианства. При этом гениальная диалектика Стерна в изображении чувства остается недоступной его немецким преемникам.

Жан-Поль — переходная фигура. Чуждый веймарским гениям своим стернианством, он, однако, связан с эпохой Просвещения. Но герои европейского сентиментализма — живые люди, наделенные большим чувством. «Герои его романов, — писал Белинский, — или, лучше сказать, его выспренных фантазий, все люди восторженные, которые живут в одних высоких, поэтических мгновениях жизни». Изображая своих идеальных героев и с горькой иронией показывая разлад между ними и окружающей жизнью, Жан-Поль гораздо ближе стоит к романтикам, хотя и не принадлежит ни к одной из романтических школ, сформировавшихся в Германии.

Революция завершала эпоху Просвещения и открывала новую перспективу — в XIX век. И хотя в Германии оставались нерушимыми старые, феодальные отношения и просветительские лозунги сохраняли свою силу и остроту, немецкая философская и эстетическая мысль 90-х годов XVIII в. отразила — сложно и многообразно — не только конец старой эпохи, но и начало новой.

Уже якобинец Форстер, как отмечено выше, выходил за пределы просветительского мировоззрения. Не случайно его приветствовал вождь романтиков Фр. Шлегель. Формировался романтизм, теория и художественная практика которого были наиболее ярким и всеобъемлющим ответом на перемены в мире, вызванные Французской революцией.

Французская революция не только осуществляла чаяния просветителей, но вскоре обнаружила свои противоречия как революция буржуазная. Свобода человеческой личности, провозглашенная революционерами 1789—1794 гг., имела и свою оборотную сторону — буржуазный индивидуализм. Только в свете этого противоречия может быть понята такая книга, как «Наукоучение» Фихте (1794), открывавшая дорогу субъективному идеализму и в теории познания, и в эстетике.

Субъективизм романтиков, как и Фихте, был порожден эпохой и ее противоречиями. Фр. Шлегель и другие так называемые иенские романтики обрушились против «атомизма» современного общества, т. е. его распадения на отдельные индивиды. Этот «атомизм» Фр. Шлегель предлагал преодолеть художественными средствами. Художнику должна была, по его мысли, помочь романтическая ирония, она призвана была возвысить его над буржуазной прозой до некоей универсальности. В этом и состояло неразрешимое противоречие: немецкие романтики бунтовали против «атомизма», но сами возвышали «атом», индивидуума, творческое «я» художника. Но в таком глубоко противоречивом раскрытии своей темы и своего мироощущения романтики обнаруживали разные позиции и тем самым давали начало разным тенденциям внутри романтизма.

Одинокая личность противостояла окружающему миру и в творчестве Ф. Гельдерлина (1770—1843; годы творчества — 1792—1805). Однако, в отличие от многих своих современников, Гельдерлин до конца сохранил приверженность революционным французским идеям. Отвергая старый, феодальный уклад жизни и презирая новое, буржуазное общество, он рисовал романтический идеал как воплощение гармонии природы и человека, образец которой виделся ему в античном обществе. В своем восприятии древнегреческой мифологии он был близок тому культу античности, который утвердился во Франции в 1789—1794 гг. (О творчестве ранних немецких романтиков, начавших свою деятельность в последние годы XVIII в., см. в VI т. наст. изд.)