История всемирной литературы в девяти томах: том второй

Этот рассказ приводится в «Шах-наме» непосредственно перед исторической частью. Далее оценка справедливости или несправедливости царей дается Фирдоуси как бы под углом зрения именно этой социальной утопии: заботится ли царь о благополучии своих сограждан, об их счастье и довольстве или он алчен, жаден и себялюбив.

Кульминационный пункт исторической части — восстание Маздака, оно наиболее органично связано с этой утопией. Описывая восстание Маздака, поэт показывает, что народ борется за свое счастье и равенство, а не просто мечтает о неведомом, утопическом царстве нищих брахманов в неведомых горах. Под предводительством Маздака у Фирдоуси выступают народные массы.

Восстание под водительством Маздака (в начале VI в.) было массовым народным движением, которое, распространившись не только в Иране, но и в Аравии и Армении, потрясло основы Сасанидского государства. Идеей этого движения было отрицание богатства и крупной собственности как главного зла в мире, как порождения Ахримана.

Дворцовые хронисты пытались умалить значение движения, изобразить его кратковременным эпизодом «смуты», а Маздака рисовали «обманщиком», «безумцем», «нечестивым совратителем». В пехлевийской литературе даже был роман «Маздак-намак» («Книга о Маздаке»), переведенный впоследствии на арабский язык и пользовавшийся известностью во времена Фирдоуси. Роман до нас не дошел, но заимствованное из него изображение Маздака, сохранившееся в трудах средневековых восточных авторов, передает достаточно полно тенденциозный, пасквильный характер романа. Бесспорно, что Фирдоуси мог пользоваться этим источником.

Вначале может показаться, что поэт придерживается официальной версии, когда пишет:

К Маздаку люди шли со всей державы,Покинув правый путь, избрав неправый.

Однако переход с правого пути на неправый поэт изображает несколько неожиданным образом:

Не знал Кубад, как выбраться из мрака,

Услышал он добро в словах Маздака.Он вопрошал — и получил ответ,В душе Маздака он увидел свет.С того пути, которым шли пророки,

Цари, вожди, мобедов круг высокий,Свернул, Маздаку вняв, отважный шах,Узнал он правды блеск в его речах!

Последователями Маздака Фирдоуси считает именно тех, «кто пищу добывал своим трудом». Поэт весьма выразительно показывает, что выступление Маздака было все более растущим массовым и неодолимым движением. В этом ярко раскрывается отношение поэта к самому учению Маздака о всеобщем социальном равенстве. Свое отношение поэт выразил по-разному: и характеристикой Маздака («Разумен, просвещен, исполнен благ»), резко противостоящей официальной версии, и гневным обличением коварной и жестокой расправы магов и власть имущих с Маздаком и его последователями. Характерно, что, говоря о Маздаке, Фирдоуси неоднократно употребляет наиболее положительные образы, понятия и слова, освященные древнеиранской традицией: «свет», «добро», «блеск», «вера».

Итак, в начале эпопеи изображено мифическое народное восстание Кавы, а в конце ее — исторически реальное восстание Маздака.

Конкретно и образно раскрыл Фирдоуси свою излюбленную идею борьбы Добра и Зла, непреложности победы Добра над Злом. Поэт, который ставил перед собой задачу художественным словом доказать законное право иранских царей на власть, пришел к выводу, что высший закон, высшее Добро — благо народа.

Анализ «Шах-наме» выявляет скрещивание в поэме двух линий: одна линия находит свое выражение в панегирике Аллаху и султану в начале эпопеи, в последовательной защите идеи законного монарха, в нередкой идеализации прошлого, в проповеди рыцарской этики.

Вторая проявляется в гимне разуму, в поэтизации доисламских народных преданий и легенд, в воссоздании средневековой социальной утопии — изображении страны имущественного равенства и справедливости, в сочувственном рассказе о восстании Маздака, в проповеди идеи «хорошего царя» и, наконец, в структуре поэмы: почти две трети ее посвящены вовсе не царям, к тому же часто изображаемым довольно жалкими, а популярнейшему в народе богатырю Рустаму и трагическому образу Сиявуша. Эпопея, которая начинается панегирическим посвящением султану Махмуду, завершается острой сатирой на него.

Рудаки стремился возродить древнюю иранскую традицию и многое сделал в этом отношении. У Фирдоуси вся его эпопея «Шах-наме» от начала и до конца (как об этом свидетельствует и одно из ее прежних названий: «Бастан-наме» — «Книга о старине») — открытое, демонстративное возрождение родной древней традиции в противовес мусульманской ортодоксии.