Исцеление мира. От анестезии до психоанализа: как открытия золотого века медицины спасли вашу жизнь

Когда наступила ледяная зимняя ночь, из укрытия вышла женщина, даже не подозревавшая, что она войдет в историю мировой литературы. Она осторожно шла по направлению к большой реке, надеясь, что холод сделал свое дело и Огайо замерзла. Ребенка, закутанного в шерстяное одеяло, она крепко прижимала к себе, боясь, что он может начать кричать, тем самым выдав их. Путь был хорошо известен, поскольку она часто выбирала его, отправляясь по поручениям господина. Своего хозяина. Да, на плантации в Северном Кентукки, которую в ту ночь женщина надеялась покинуть навсегда, она была собственностью фермы, как волы, лемеха[100]

и другие орудия труда. Когда несколькими днями ранее работорговец появился у ее хозяина и начал переговоры о стоимости женщины и ее старших детей, она знала, что в любую минуту ее могут продать и перепродавать дальше, перевозя все дальше на юг, прочь от семьи и мечты о свободе. Потому что свобода (так она слышала от других перешептывавшихся рабов) находилась по другую сторону реки. Вдалеке, на вершине холма на окраине небольшого городка Рипли, она увидела дом, который, словно маяк, излучал свет лучшего будущего. Его можно было разглядеть на расстоянии нескольких миль, и по хижинам рабов во всем регионе ходили слухи о жильцах этого дома – докторе Джоне Ранкине, его девяти сыновьях и четырех дочерях. Ранкин был пастором пресвитерианской общины Рипли и одним из самых известных аболиционистов в Огайо, одним из борцов против рабства, пропагандирующих его отмену.

Женщина с младенцем на руках ступила на тонкий лед реки и в итоге добралась до берега незамеченной. Дом семьи Ранкинов действительно оказался воротами, ведущими к свободе. Жители дали ей еду и теплую одежду. Когда оба оправились после дороги, Ранкины, прибегнув к помощи круга друзей, позаботились о том, чтобы мать и дочь благополучно продолжили свое путешествие на север. Имени этой женщины они не знали. «Мы догадывались, – писала впоследствии дочь Ранкина Лоури, – что эта храбрая мать, оставшаяся неизвестной, однажды затронет сердце нации» [1].

Впоследствии на основе истории этой женщины писательница Гарриет Бичер-Стоу

опишет побег вымышленной рабыни Элизы в романе «Хижина дяди Тома» – книге, продемонстрировавшей широкой аудитории ужасы института рабства так, как это не удавалось сделать бесчисленным памфлетам и проповедникам. Именно встреча с Гарриет Бичер-Стоу усилила в молодом швейцарце негодование относительно существования рабства в Соединенных Штатах. Это была активно развивающаяся страна по ту сторону Атлантики, после неудавшихся революций 1848 и 1849 годов ставшая новым домом для многих европейцев, страна, которая поклялась быть верной идеалам свободы в своем основополагающем документе, Декларации независимости 1776 года. И эта страна по-прежнему оставалась обителью рабства, являвшегося фундаментом сельскохозяйственной экономики на юге США и богатства элиты плантаторов, чье влияние в Конгрессе – в Вашингтоне, в Белом доме – казалось противникам рабства, жившим на Севере, все более мощным. Не было никаких сомнений в том, что в эпоху прогресса США сохранили пережиток времен организованной бесчеловечности, хотя ему и следовало остаться далеко в прошлом. Это столь молодое государство нуждалось в исцелении, которому суждено было стать радикальным и повлечь за собой реки крови.

Сопротивление формировалось не только в публицистике, где книга Гарриет Бичер-Стоу стала самым знаменитым обвинением против бесчеловечного института и его бенефициаров. Активизировались многие противники рабства, такие как Ранкин. Он был известным своими многочисленными трудами аболиционистом, «уничтожителем рабства». Джон боролся с ним простым, но эффективным способом: помогал бежавшим рабам спастись от преследователей и начать новую жизнь в тех штатах, которые больше не знали рабства, или даже еще севернее, в Канаде, находившейся под покровительством королевы Виктории. Впоследствии королева даже приняла у себя сбежавшего раба и главного организатора сети Джосайю Хенсона. Ранкин совместно с множеством других людей создал систему, известную как «подземная железная дорога», объединявшую иногда спонтанные, но чаще всего хорошо организованные усилия противников рабства, нацеленные на оказание помощи сбежавшим рабам с юга.

 К 1840 году, спустя пять лет после торжественного открытия первой немецкой (короткой) линии из Нюрнберга в Фюрт, в США уже было проложено более 5000 километров железных дорог.