Читаем Итальянский футуризм. Манифесты и программы. 1909–1941. Том 2 полностью

Мутный Дунай под тяжёлой оболочкой грязи, с прохладным ликом, вглядывающимся в жизнь там, внутри, где стая жирных, похотливых и плодовитых рыб, – Дунай ворчливо колышется среди неумолимых утёсов, делающих его ложе обширным срединным коридором земли, величавой обителью, кровля которой сорвана неистовыми колёсами созвездий. Доколе же этот педант будет терпеть, чтоб несущийся полной скоростью автомобиль обгонял его, лая, как бешеный фокстерьер? Я хотел бы поскорей увидеть, как Дунай будет делать 300 километров в час по прямой.

Нужно преследовать, бичевать, истязать всякого, кто погрешает против скорости.

Это грех пассеистских городов, солнце там заходит, сплющивается, становится неподвижным. Кто может поверить, чтобы солнце исчезло сегодня вечером? Полно! Невозможно! Оно водворилось здесь! Обширные площади – озера стоячего огня. Улицы – реки дремлющего огня. Не пройти в потоках огненного дня. Никто не может выйти. Солнечное наводнение. Необходима охлаждающая барка или ледяной скафандр, чтобы миновать это пламя. Деспотизм. Полицейские законы света, запирающие восставших в тюрьму под знаком прохлады и скорости. Осадное положение. Горе выходящему из дому! Внезапное бедствие. Смерть. Каждая дверь скрывает солнечную гильотину. Горе мысли, покидающей череп! С высоты развалившейся колокольни – два, три, четыре – падают на голову свинцовые ноты. В домах – удушье, неистовство тоскующих по родине мух, судороги бёдер и воспоминания, бросающие в пот.

Преступная медлительность воскресно вырядившейся толпы и венецианских лагун.

Скорость, являющаяся по своей сущности интуитивным синтезом всех сил в движении, естественно – чиста. Медленность, по своей сущности – рассудочный анализ всех утомлений – естественно – порочна.

Взамен рухнувших Добра и Зла древности мы создаём новое Добро – Скорость, новое Зло – Медленность.

Скорость = синтезу всякой отваги в движении. [Агрессивная и воинственная.]

Медленность = анализу всех бездеятельных осторожностей. [Пассивная и пацифистская.]

Скорость = презрению препятствий, жажде нового, неизведанного. [Современность, гигиена.]

Медленность = отдыху, экстазу, неподвижному обожанию препятствий, тоске по знакомому, идеализации усталости и покоя, пессимистическому толкованию невиданного. Разлагающийся романтизм бродячего дикого поэта и длинноволосого философа в грязи и в очках.

Такое исповедание – соединение с божеством. Мчаться полной скоростью – та же молитва. Святость рельс и колёс. Нужно преклонить колени на рельсах, чтобы молиться божественной скорости. Нужно преклонить колени пред вихревой скоростью компаса-гироскопа: so ооо оборотов в минуту, [максимальная механическая скорость, достигнутая человеком]2. Нужно похитить у звёзд секрет их умопомрачительной скорости. Станем участниками великих небесных битв. Не побоимся гранат-светил. Превзойдём в беге звезду 1830 Грумбриджа, пролетающую до 240 километров в секунду; звезду Арктур, пробегающую 413 километров в секунду3

. Слава их невидимым артиллеристам-математикам! Как ослепительны битвы, в которых звёзды – одновременно снаряды и орудия – соперничают в скорости, чтоб убежать от большей и поразить меньшую звезду. Несметные атомы, проникающие в нашу атмосферу со средней скоростью в 42 000 метров в секунду – святые, которым мы молимся. Электрический свет и электромагнитные волны 3 × 1010 в секунду – вот святые, которым мы молимся.

Опьянение полной скоростью автомобиля – опьянение от сознания своей слитности с единственным божеством. Спортсмены – первые неофиты религии. Грядущее, близкое, неизбежное исчезновение домов и городов. Вдали от них, на других местах, будут повсюду созданы клубы для встреч автомобилей и аэропланов.


Перейти на страницу:

Похожие книги

Конец институций культуры двадцатых годов в Ленинграде
Конец институций культуры двадцатых годов в Ленинграде

Сборник исследований, подготовленных на архивных материалах, посвящен описанию истории ряда институций культуры Ленинграда и прежде всего ее завершения в эпоху, традиционно именуемую «великим переломом» от нэпа к сталинизму (конец 1920-х — первая половина 1930-х годов). Это Институт истории искусств (Зубовский), кооперативное издательство «Время», секция переводчиков при Ленинградском отделении Союза писателей, а также журнал «Литературная учеба». Эволюция и конец институций культуры представлены как судьбы отдельных лиц, поколений, социальных групп, как эволюция их речи. Исследовательская оптика, объединяющая представленные в сборнике статьи, настроена на микромасштаб, интерес к фигурам второго и третьего плана, к риторике и прагматике архивных документов, в том числе официальных, к подробной, вплоть до подневной, реконструкции событий.

Валерий Юрьевич Вьюгин , Ксения Андреевна Кумпан , Мария Эммануиловна Маликова , Татьяна Алексеевна Кукушкина

Литературоведение