Итан и Джоэл Коэны: Интервью: Братья по крови / Сост. Пол Э. Вудс

Том отворачивается и затягивается сигаретой. Он много пьет, уже рассвет, и он вымотан борьбой за баланс в скользком мире преступных интриг — мире обмана и предателей, а также обмана предателей.

— Нет, — отвечает он устало, — она осталась шляпой. И — нет, я не гнался за ней. Я смотрел, как она улетает, — нет ничего глупее человека, который гонится за шляпой.

Еще позже мы узнаем, что этот участок леса называется «Перекресток Миллера» и что гангстеры отвозят сюда людей, чтобы убить их. Больше того, Том и сам приводит сюда кое-кого, чтобы убить. Что делает шляпу и лес стержневыми образами в самой впечатляющей — пока — картине года. Выбранный для открытия Нью-Йоркского кинофестиваля 1990 года, «Перекресток Миллера» — блестящая смесь сатиры и серьезности, стиля и содержания, горькой истории любви, внедренной в гангстерскую готику, фильм, который одновременно и оммаж нуарам прошлого, и невероятно уверенный прыжок в будущее.

Хотя их предыдущий фильм, «Воспитывая Аризону», помочил ноги в теплой ванне сентиментальности, Коэны всегда были насмешниками — холодными и отстраненными кукловодами в лучших традициях Хичкока. Не то чтобы они променяли все это на хеппи-энд и путевку в Диснейленд; «Перекресток Миллера» скорее уж мрачней их других фильмов. Что они сделали, так это оставили ироническую отстраненность. Если «Крестный отец» обрел величие, подойдя к презренному тогда жанру серьезно, то «Перекресток Миллера» — постпостмодернистский «Крестный отец», забавляющийся глупостью жанра, но все же каким-то образом достигающий эмоциональных глубин. Это фильм, изобилующий карикатурами, под которыми все время обнаруживаются характеры. Мы видим потешного гангстера, а потом встречаем его сына, видим крутого парня, потом знакомимся с его любовником. Даже мертвеца его парик отделяет от неприкрытой правды. Это тревожное сочетание гротеска и трогательности, объятия с фигой в кармане.

Но спросите братьев Коэн, почему фильм называется «Перекресток Миллера», и получите ответ с кирпичной мордой — Беккет в форме Хэммета в форме Рокки и Булвинкля.

ИТАН: Не смогли придумать название получше.

ДЖОЭЛ: Оно нормальное. Его наш друг придумал. А то остались бы без названия.

ИТАН: Да, нормальное название. Мы б ему дали типа четверку — четверку с минусом. Оно... ну да. Иногда они приходят, а иногда нет.

Так что там вообще с этой шляпой-то, короче?

ДЖОЭЛ (смеется): Вот это хороший вопрос — «Так что там вообще с этой шляпой-то, короче?»

Я — тщательно обученный профессионал.

ДЖОЭЛ: Нет, просто звучит больно хорошо. Да что там вообще с этой шляпой-то, короче? Не знаю. Вроде как все эти гангстеры носили фетровые шляпы. Без шляпы ты не гангстер.

Но вы могли назвать его «Послеобеденная щетина». Без нее гангстеров тоже не бывает.

ИТАН: Вообще-то, ну да, конечно. Но мы не назвали его «Шляпа» или «Фетр».

ДЖОЭЛ: Да, он называется «Перекресток Миллера».

Есть поразительное сходство между диалогами в фильме и речью самих Коэнов — краткая многозначительность, ирония, экзистенциальная ровность тона. Звучит словно дешевые сыщики отпускают шутки в пустоту. Таков стиль Коэнов на экране и за экраном, и поэтому большинство статей, написанных о них, носят названия вроде «Братья с другой планеты» или «Искаженные в Америке». В жизни, как и на экране, Коэны никогда не извиняются и ничего не объясняют.

И правда, они немного отличаются от нас. Они кажутся нормальными — с одного взгляда вам ясно, что они ошивались на филологическом, или кинематографическом, или философском отделении какого-нибудь дурацкого колледжа и пересмотрели кучу фильмов и прочли кучу романов. Джоэл сгорбился в углу, и неопрятные длинные волосы закрывают его лицо, а Итан выглядит внимательным, но несколько отстраненным в своей проволочной оправе. На них джинсы и футболки.

Но есть у них эти странные привычки. Они склонны заканчивать фразы друг друга и говорят на личном жаргоне из шуток и кодовых слов. Хотя в титрах Джоэл значится режиссером, а Итан — продюсером, профессионально они настолько не разлей вода, что на съемках их воспринимают как взаимозаменяемых существ. По голливудским меркам они практически уроды. Они живут в Нью-Йорке. Они редко ходят на вечеринки, а когда ходят, Итан обычно берет почитать книгу. И у них есть эта странная причуда делать откровенно самосознающие фильмы, но прикидываться шлангами, как только доходит до разговора о них.

— Они никогда не станут говорить о концепции, — говорит Барри Зонненфельд, оператор, снявший все три коэновских фильма: «Просто кровь», «Воспитывая Аризону» и последний. — Они никогда не скажут: «Шляпа в «Перекрестке Миллера» символизирует то-то». И даже если спросить их об этом, они скажут: «Мы хотели снять фильм про мужчин в длинных пальто и шляпах».