Но в великих политических кризисах ни партии, ни люди никогда не могут властвовать над событиями; они часто бывают увлечены тем, что вначале казалось невозможным. Конфликт должен был мало-помалу разрастись сам собой, несмотря ни на Цезаря, ни на Помпея. Едва достигнув своей первой цели — заставив отложить назначение себе преемника, — Цезарь сделал еще более смелую попытку. С этих пор стало очевидно, что исход борьбы между непримиримыми консерваторами и Цезарем зависит в значительной мере от Помпея. С большой армией, которой он командовал, со своими родственниками и клиентами, влиянием которых он располагал, Помпей обладал авторитетом, достаточным для того, чтобы склонить весы в угодную для него сторону. Консерваторы, хорошо понимая это, теснились вокруг него и не скупились на хвалу и лесть. Цезарь, естественно, старался разрушить эти интриги, которые плели консерваторы вокруг Помпея. Но к каким средствам мог он прибегнуть? Нужно ли было льстить ему или угрожать? Увидав отвергнутыми свои предложения о браке и после последних заявлений Помпея, Цезарь не мог сильно рассчитывать на лесть. Он мог слишком мало предложить Помпею, нисколько не нуждавшемуся в нем с высоты своего величия. Что касается угроз, по крайней мере сделанных открыто, то они могли бы раздражить Помпея, окончательно склонить его на сторону консерваторов и поставить Цезаря в положение провокатора. Еще раз Цезарь решил воспользоваться Курионом. Зная впечатлительный характер Помпея, он поручил Куриону создавать ему затруднения и неопределенность в надежде заставить его прекратить скрытую оппозицию своим просьбам. Курион, бывший очень ловким человеком, сумел с необычайным искусством выполнить свою столь трудную миссию. В пространных речах он напал на Помпея, человека, уважаемого всеми, и напал не в качестве сторонника Цезаря, а в качестве беспристрастного критика, полного благоразумия и чувства справедливости. Почему Помпей заботится соблюдать с такой строгостью конституцию, когда он сам законами 55 года создал настоящее положение?
[436]Может ли являться стражем конституции тот, кто нарушал все законы и даже был одновременно консулом и проконсулом? Нападки Куриона произвели очень сильное впечатление. [437]Эти упреки были столь справедливы, что оставалось одинаково удивительным, почему никто не осмелился формулировать их до сих пор и как, наконец, один человек набрался мужества направить их против могущественного Помпея.Последний был сам так смущен, что принялся за упражнения в красноречии, чтобы ответить на речи Куриона.
[438]Но скоро все эти заботы утомили его, и, чувствуя себя уже разбитым, он захотел отправиться в Неаполь, где сразу же по приезде тяжело заболел. [439]Таким образом, он отсутствовал в Риме, когда в апреле [440]консул Марцелл, председательствовавший в сенате, предложил собранию рассмотреть вопрос о провинциях, а следовательно, и вопрос об ассигнованиях, необходимых в новом году для армии Помпея, а также вопрос о галльском командовании. [441]Курион, ободренный отсутствием Помпея, объявил, что предложение Марцелла — справедливо, но что нет оснований для того, чтобы Цезарь сложил с себя начальствование, раз Помпей сохраняет его за собой. Поставленный таким образом вопрос превратился в жалкую ссору личных честолюбий, которая могла породить очень серьезные затруднения. Единственным средством для разрешения этого вопроса с выгодой для республики было перенесение его на почву великих конституционных принципов, т. е. нужно было покончить со всеми стихийными властями и вернуться к конституции. Курион предложил отозвать того и другого, а вслед за этим наложил свое veto на все предложения Марцелла. [442]Средство было выбрано удачно. Если консерваторы упрекали Цезаря в незаконности его положения, то почему допускали они для Помпея ту же назаконность и еще большие привилегии? Даже более: не хотели ли они их увеличить? Таким образом, беспристрастная публика, страшившаяся междоусобной войны, нашла предложение Куриона превосходным и объявила, что принятие его окончательно разрешило бы этот запутанный вопрос. Покончить со всеми существующими властями и вернуться к конституции, которую они исключали, сделалось лозунгом всех добрых граждан. Действительно, сенат не утвердил предложения, внесенного Марцеллом: применить прошлогоднее постановление, по которому вмешательство трибунов не имело значения,
[443]и Курион в одно мгновение сделался одним из самых знаменитых и популярных людей Рима. [444]Только небольшое число предусмотрительных людей подозревало, что за спиной Куриона действует Цезарь.