Юрий Дроздов. Начальник нелегальной разведки

И вот — выход в седьмой раз, и опять никого! Уже близится вечер, начинает темнеть, измучившийся, перенервничавший Владислав Николаевич идёт вверх по этой самой Канцлерштрассе и замечает дом номер 180 — не 122! — магазин детских колясок. А у витрины этого магазина стоит тот бедолага! Опытным взглядом всегда можно определить нужного человека — даже если это разведчик-нелегал, только нужно знать, что он находится именно там… Но после первого мгновенного озарения приходит черёд сомнений: на месте следует находиться пять минут. Между тем на часах уже четверть восьмого — для чего он торчит у витрины целых пятнадцать минут, рассматривая эти самые проклятые коляски?! К тому же если с левой рукой всё правильно — он держит «Шпигель», то почему у него в правой руке «Штерн»?! Что делать?

Владислав Николаевич рассказывает:

«И всё-таки я понимаю, что это он. Подхожу: „Извините, мы с вами не виделись в Брюсселе?“ Он отвечает: „Нет, это было, наверное, в Марселе“.

Вам смешно! А мне надо с ним в контакт вступать. Или не вступать, а срочно уйти?

Не знаю почему, но я сказал по-русски: „Жаль!“ Он тоже по-русски: „Почему жаль?“ — „Потому что я в Марселе не был!“ — „А где?“ — спросил он. „Ещё что-то не так!“ — ответил я. Он переложил „Штерн“ в левую руку: „Так?“ — „Нет, так!“ Тогда он заявил: „Да ну вас всех!“ Оказывается, он всё перепутал! Потом он меня попросил: „Слав, только ты не говори Дроздову, что ты семь раз выходил! Не то он меня задушит своими большими руками!“ Действительно, руки у Дроздова были большие, с длинными пальцами…

Ну всё, потом уже было без всяких приключений — мы его перебросили».

Чтобы читателю было совсем интересно, можем уточнить, что героем этого эксклюзивного рассказа был разведчик-нелегал Алексей Михайлович Козлов, впоследствии — Герой Российской Федерации.

И ещё немного о нём, только теперь уже не так весело, но, как и всё остальное в нашей книге, совершенно правдиво…

Года через полтора Владиславу Николаевичу опять пришлось встретиться с «Дубравиным», но на сей раз (наверное, в том числе, потому как оперативные вопросы мы с нашим собеседником не обсуждали) по весьма приятному поводу. «Ему только сейчас присвоили звание полковника — скажи ему об этом!» — попросил представителя резидентуры товарищ из Центра. И ещё: из Москвы переслали для нелегала письма от двух его детей…

Они встретились в парке на лавочке где-то в центре Европы. Был апрель, но стояла теплынь, как у нас в середине мая. Правда, у Владислава Николаевича настроение оказалось нерадостное: разыгрался гастрит, память о срочной службе в армии (в те времена почти все поступавшие в Высшую школу КГБ сначала проходили «срочку»). Впрочем, предоставим слово ему самому:

«Говорю: „Лёша, тебе письма от детей!“ Открывает, смотрит, а там ещё к Новому году — зайчики и ёлочки нарисованы… Сидит мужик и плачет, вытирает глаза. Просит: „Дай мне!“ — „Нет, Лёша, я заберу и отправлю назад. Кстати, Стас просил передать, что тебе присвоено звание полковника!“ — „Мне — полковника?!“ Это сейчас всё несколько по-иному… А тогда — полковник, это был полковник! Он говорит: „Зайдём, по рюмочке!“ А никого нет, ситуация хорошая… „Лёша, не могу, вот тут болит!“ — „Слушай, я в гостинице живу — сейчас приду, бутылку вискаря махну один за это дело. Ну, что ты хочешь?“ Что ж, пришлось зайти…»

Вот такая жизненная ситуация — пожалуй, покруче, чем знаменитый, но совершенно искусственный эпизод в «Семнадцати мгновениях весны», когда Штирлицу издалека показывают в кафе «Элефант» его собственную жену, а потом он всю войну счастлив этим «мимолётным видением».

Хотя, пожалуй, тут кое-что требуется объяснить (не про Штирлица, конечно).

Связь в разведке — не только главная составляющая, но и наиболее уязвимое место. При личной встрече никогда не исключено, что кто-то может привести за собой «хвост»; при тайниковой операции — место закладки контейнера может оказаться под наблюдением; радиопередатчик могут запеленговать. Это, так сказать, самые простые варианты, азбука.

Но иногда могут быть и совершенно невероятные случайности. Например, у того самого места, где находился тайник, нелегал «Анри» вдруг увидел стоящую полицейскую машину и полицейских. Тайник обнаружен?! Вряд ли, подумал разведчик, в этом случае скорее было бы скрытое наблюдение или засада. «Анри» подъехал к ближайшему бару, спокойно присел за столик и в разговоре с официантом узнал, что полчаса тому назад здесь произошла мафиозная разборка и кого-то убили.

Контакты с нелегалами, а уж тем более личные встречи проводились нечасто. Потому и новогоднее поздравление пришло к «Дубравину» лишь перед 1 Мая, но, учитывая горький опыт Абеля (тот самый злополучный контейнер!), оставлять у нелегалов письма было категорически запрещено.

Что ж, недаром Вадим Алексеевич Кирпиченко писал: