Юрий Дроздов. Начальник нелегальной разведки

Впрочем, некоторые по-настоящему крутые нелегалы, работавшие с Юрием Ивановичем, относятся к этому утверждению с определённой долей скепсиса. Вот, к примеру, что объяснил нам один уважаемый человек, некогда друживший с Дроздовым и относящийся к его памяти с огромным уважением:

«Юрий Иванович говорил, что он тоже был нелегалом… Да нет, конечно! Он был спецрезервист — и мог некоторое время изображать из себя немца…

А нелегалу нужно не только в совершенстве знать иностранный язык — всё гораздо сложнее и обширнее! Ты ведь когда-то был мальчишкой, ходил в детский сад, играл со сверстниками во дворе… А какие считалки ты знаешь? Какие песенки помнишь, даже если петь не умеешь? Если ты немец, значит, ты должен знать все стихи по школьной программе… Только тогда, когда ты знаешь все эти страноведческие вещи, тогда язык для тебя становится „родным“. Это всё было освоено при подготовке к нелегальной работе — и ещё многое, многое иное. Вот тогда ты уже настоящий нелегал!»

Но, как бы там ни было, Юрий Иванович не только побывал в «шкуре» нелегала, но и встречался с нелегальными разведчиками если не непосредственно на их «рабочем месте», там, где они «легендировались», — это, пожалуй, было бы слишком опасно, хотя и как знать, — то, во всяком случае, в «третьих» странах, куда его сотрудники могли приехать без особого риска «засветиться». Это нам подтвердил и Сергей Сергеевич:

«Юрий Иванович регулярно выезжал за рубеж — встретиться с кем-то. Под каким именем выезжал, это мне трудно сказать — я и сам иногда не на своих документах выезжал… Вообще у него была точка зрения, что у сотрудника нелегальной разведки в сейфе должен лежать зарубежный паспорт (имеется в виду паспорт иностранного государства, а не отечественный загранпаспорт. — А. Б.

), на котором он при необходимости может в любое время выехать для выполнения задания за рубежом».

Это важно, когда начальник реально знает то дело, которым занимаются его подчинённые, сам поработал «в поле», в «горячих точках». Ведь так приятно бывает опытному сотруднику, выслушав какое-нибудь очень правильное в теоретическом плане поучение, как нужно или как нельзя себя вести, наивно посмотреть в мудрые глаза начальника, в жизни не выходившего из своего кабинета, и спросить: «А ты там был? Там по-другому нельзя!» На том разговор и заканчивается…

Сотрудники Управления «С» говорили нам, что во время инструктажа нелегала Юрий Иванович мог обратиться к своему опыту работы в Штатах или в Китае, но только если это имело непосредственное отношение к делу (есть же руководители, которые к месту и не к месту вспоминают свои былые «подвиги» или «случаи из прошлого»). Зато Юрий Иванович выступал не только как руководитель, но и как учитель, наставник, обладающий практическим опытом. Это было полезно и для нелегала, и для любого сотрудника, особенно если тема возникала для него впервые. Дроздов обсуждал вопрос, к примеру, по тем же США не только как начальник Управления, постоянно получающий информацию, но и как резидент, знающий особенности работы в тамошних условиях. Он мог детально обсудить с оперработником то, как пойти на операцию, как реализовывать, оформлять и отправлять полученные материалы… Это способствовало и работе, и авторитету руководителя.

Дроздов доверял своим сотрудникам и не пытался на них давить, связывать чью-либо инициативу; он чётко различал компетенции, кто и за что отвечает. То время, что он руководил Управлением «С», нелегалы (теперь уже — ветераны) считают самым счастливым периодом своей жизни — и по работе, и по результатам, и по востребованности…

Великое счастье, что и председатель КГБ СССР относился к нелегальным разведчикам с интересом, вниманием и заботой! Вот что писал по этому поводу сам Юрий Иванович:

«Он жил проблемами нелегальной разведки, думал вместе с нами над путями её развития. Многое, о чём он говорил, мы постарались претворить в жизнь. По своему прошлому в военные годы он знал, сколь сложно и опасно ремесло разведки. Он жил жизнью нелегалов, встречался с ними. В беседах с нелегалами вовлекал в разговор всех участников встречи, журил отмалчивающихся, позволял спорить и не соглашаться с ним.

Андропова глубоко интересовали вопросы выдержки, преданности и стойкости разведчиков в острых ситуациях, в случаях захвата противником. Ведь каждый из них переживает то состояние, которое испытывали партизаны при уходе в тыл врага: можно действовать, рисковать своей жизнью, а можно и отсидеться…

Андропов внимательно следил за ходом нелегальных операций, которые знал в деталях. Иногда ему не терпелось узнать что-то новое, но он останавливал себя, подчиняя свои желания условиям связи и строжайшей конспирации»[270].