Юродивый: путь звездного воина

– Утро вечера мудренее, князь, – ответил я, откланиваясь. – Ну, не буду вас больше от дел государственных отвлекать, пойду, пройдусь.

– Далеко не уходи, на трапезу тебя кликнут, – сказал князь и отвернулся к Светозару.

Я вышел из палат княжеских и уже начал спускаться на двор, как меня окликнули.

– Ведун, эй ведун, поди сюды, – помахала мне пухлой рукой одна из нянек-мамок Софьи. – Тебя княжна видеть желает. Следуй за мной!

Она тайком провела меня в покои княжны, которая, простудившись в холодном колодце, лежала с температурой в постели. Знахарь Любослав приносил ей настойки и зелья для скорого изгнания хвори, а няньки, укутав потеплее, потчевали её добрыми сказками, до которых Софья, как и все девчёнки, была большая охотница.

– Здрав будь, Вещий Глеб! – поприветствовала Софья, только я вошёл.

– И тебе скорее хворь одолеть, – поклонился я. – Как дела у нашей принцессы?

– Оставьте нас! – приказала она своим нянькам и те послушно удалились. – Слышала я, ты за врагов у отца просил, а ещё он тебе воеводствовать предложил?

Вот те раз! Минуты не прошло как я вышел от князя! Вот у них здесь «сарафанная разведка» работает!

– А тебе что с того? – спросил я. – Не всё ли равно?

– Мне всё равно! – как можно непринуждённее промолвила княжна, а голосок-то дрогнул. Софья взяла мою руку в свои. – Только ты всё равно оставайся, отцу твоя помощь очень понадобится.

– А я ему, что говорю девушка?! – встрял ангел. – А он ещё и думает. Да я, не будь ангелом, сам бы на тебе давно женился, красавица. Чурбан он. Чурбан ты Глеб, стоеросовый!

– Я подумаю, – честно ответил я, глядя в дивные голубые глаза и поглаживая девичью руку.

С ней рядом можно провести остаток жизни. А у меня остаток, ещё ого-го! Я имею в виду жизни.

– Оставайся! – попросила она и чихнула.

– Будь здорова!

Не зная о чём говорить, мы, молча, смотрели друг на друга. Я думал, какие красивые у неё губы, волосы, глаза, брови, а она хитро улыбалась, как будто догадывалась о ком мои мысли. Так просидели мы несколько минут.

– Скоро пожалует отец, – наконец проворковала Софья. – Он может рассердиться, увидев тебя в моих покоях. Поэтому тебе лучше уйти.

– Прощай! – поднялся я, всё ещё держа её руку в своей. – Скорее выздоравливай!

– Обожди! – не отпускала она моей руки. – Поцелуй меня!

Это был смелый шаг с её стороны, даже отчаянно смелый. Не понаслышке зная о здешней высокой нравственности, её просьбу можно было сравнить разве что с предложением заняться сексом от дочки адмирала на капитанском мостике космавианосца, в пересчёте на те более раскрепощённые понятия, только ещё на порядок смелее.

– Ты думаешь это правильно? – неуверенно спросил я (я!), но хрупкая девушка, и откуда, только силы взялись, притянула меня к себе и поцеловала прямо в губы.

У неё были очень сладкие губы. Я лично не припомню ничего подобного. Аромат её дыхания, и терпкий вкус пухлых вишен, вскружил мне голову. Ещё немного и я бы не совладал с собой.

Я оторвался от неё и, пробормотав слова извинения, вышел из её светлицы.

– Идиотина! – послышалось мне вслед. Неужели… да нет, это, кажется ангел, Софья и слов таких не знает. – Ты конкретный кон-кре-тин! – а-а, ну точно ангел «разоряется», – Юродивый – твой пожизненный диагноз!

Трепись, трепись ангелок, завтра ты ещё не так запоёшь.

Сказавшись уставшим, на ужин к князю я не пошёл, а пораньше завалился спать.

Утро вечера мудренее, однако.

– Ты куда с утра пораньше собрался?! – всполошился ангел. – Куда тебя опять понесло? Стой, Глеб, давай поговорим как разумные существа!

– Не стоит! – бросил я на ходу.

Твердск уже скрылся за деревьями, а я, облачённый в ферязь (тяжёлую кольчугу, оставил Светозару «на сохранение»), наматывал на посох свою первую на сегодня, но далеко не последнюю, версту. Встав ни свет, ни заря, я покинул гостеприимных хозяев и, махнув рукой на прощание стражникам, открывшим мне ворота, поспешил прочь из города.

– Ну почему ты убегаешь от неё? Ведь любишь её по-честному! – зашёл «с другого бока» Эхнафаил. – Другой такой ты уже не встретишь, помяни моё слово, юродивый.

– Значит так тому и быть!

Мне надо было разобраться в своих чувствах. Что это, просто чересчур сильное влечение к самке, к представителю противоположного пола, подогреваемое наивной чистотой, доверчивостью и кажущейся неприступностью дочери всемогущего князя или всё-таки, то самое чувство, которое обычно и называется любовью.

– Её же Светозар отобьёт, – прошептал, давя на чувства, ангел. – А вдруг забудет?! Гляди, потом лкти грызть будешь, да поздно будет!