Южный Урал, №4

— Не дури, это не про тебя! Раз сказала — подойдет, значит, подойдет... Что здесь случилось?

— Электрод обломился. Видишь, возятся: не знают, с какого конца начать...

— Вечно у плавильщиков что-нибудь не так! Пойду, поднимусь к ним, посмотрю, в чем дело...

Алеша загородил ей дорогу:

— Клава! Там температура неподходящая, можно поджариться!..

— Глупости! Я — комсорг, должна быть в курсе дел! — и Клава решительно направилась к лестнице, чтобы залезть на свод печи.

С купола печи раздался отчаянный крик, кто-то ругался. Затем крикнул сверху Семен Кузьмич:

— А ну, молодцы, давайте сюда! Помочь надо! Еще одно несчастье!

Оттолкнув Клаву, Алеша и Саша бросились к лестнице и проворно забрались наверх. В центре маленькой площадки стоял Федя. Засунув руки за пазуху, он хрипло дышал широко открытым ртом, уставившись глазами в одну точку, точно внимательно прислушивался к чему-то, происходившему внутри него. Подручного поддерживал Мухамедов:

— Вот какой ты глупый человек! Зачем горячий уголь трогал? Наше дело всегда осторожность надо. Эх, молодая твоя голова! Ничего, свадьба заживет! Не стони только, пожалуйста!

Феде точно напомнили — он протяжно застонал.

Повиснув на поручнях лестницы, Клава кричала:

— Ребята, что случилось? Что случилось, в конце концов?

Она не могла протиснуться на переполненную людьми площадку.

— Кажется, Федька руки обжег. Сейчас спустим.

Федя стонал, поматывая головой. Он отказывался вытащить прижатые к бокам руки и прикоснуться к чему-нибудь, словно нее вокруг него стало раскаленным.

Федю спустили вниз.

Побледневшая Клава накинулась на него:

— Как тебя угораздило, Федя? Разве можно так неосторожно?

— За электроды ухватился, думал, остыли... — цедил Федор сквозь стиснутые от боли зубы.

— Покажи-ка ладони! Не бойся, я не трону, только посмотрю! — Федя, морщась, осторожно вынул ладони и сам со страхом взглянул на них. Кое-где волдыри полопались, сочилась кровянистая влага. Некоторые еще вздувались, покрытые побледневшей кожицей.

Семен Кузьмич спустился с печи, развел руками и обратился к Алеше: — Вот, парень: придет беда — раскрывай ворота. — Взглянув на Федю, он приказал: — И рассматривать нечего — Оправляйся на медпункт!

Тот пошел по проходу, пошатываясь из стороны в сторону.

— Его же проводить надо! — вскрикнула Клава и побежала вслед за Федей.

— Пришлет же отдел кадров такое горюшко луковое! — с досадой вздохнул Семен Кузьмич. — Ума не приложу, с чего он ухватился за электроды? Знает ведь, только-только из печи вынули, жаром пышут! Нет, некуда ему руки девать, сует в самое пекло! С кем теперь обломок вытаскивать?

Саша, взглянув на Алешу и что-то быстро соображая, бросился к мастеру:

— А мы, разве мы не можем помочь? Электроды твои трогать не будем...

— Вы? Вы — формовщики, а тут наше, плавильное дело...

— Какая разница? Полезем, Алешка?

Алеша спокойно ответил:

— Полезем! Чего это вы, Семен Кузьмич, все какую-то разницу ищете — формовщики, плавильщики... Все мы — рабочий класс. Раз надо — значит сделаем...

— Валяйте, коли охота есть! Мухамедов! Вот тебе будут помощники... Дождитесь меня, я пойду, новый электрод привезу.

Мухамедов кивнул головой. Он стоял на своде и все еще озадаченно заглядывал в темное, закрытое стволом электрода, отверстие.

— Худое дело, Алексей! — обратился он к Алеше. — Как его вынуть, когда он нехорошо сломался? Я так думаю, пускай горят сами собой. Час прогорит, два прогорит, три прогорит — все равно сгорит. Тогда остатки через окно — готово дело!

— А цех? Три часа должен стоять? Так?

Саша тоже возмутился таким предложением:

— Хитрый ты дядя, как я посмотрю!

— Ничего не хитрый. Какая хитрость в таком деле?

— Еще бы не хитрый! Три часа цех простоит — ничего. Потом придет вторая смена — делай, как хочешь, а я домой пошел! Такая твоя политика? А еще говоришь — не хитрый!

— Я хитрый, ты умный! Придумай, что делать? А?

— Алеша придумает, — уверенно возразил Саша.

Алеша осматривал отверстие с застрявшим в нем электродом.

Положение и в самом деле было трудное. Трубы электрода сращивались между собой посредством ниппеля — короткого графитового цилиндрика с винтовой резьбой на внешней стороне. Половина, ниппеля ввинчивалась внутрь одной трубы, другая половина — внутрь другой, и таким образом получался длинный цельный электрод.

В этом случае электрод сломался в своей верхней части, над соединительным ниппелем. Скользнув после поломки вниз, он уперся одним концом в подину печи, а другим остался в отверстии, закрывая его наглухо.

Алеша начал соображать, каким образом подобраться к обломку и вытащить его наружу. Если из рабочего окна прихватить его вагами или цепью за нижний конец и попробовать сбросить в чугун, опасно, можно верхним концом так разворотить купол печи, что тремя часами простоя не отделаться.