Южный Урал, №4

Конвейер все еще стоял. Ставить форму было некуда, и Саша высыпал землю из опок тут же, под только что очищенный станок.

Клава вспомнила что-то и заторопилась:

— Действуй, Саша! Мне в комитет пора!

Саша поплелся было за ней. Ему хотелось проводить ее и по дороге поговорить с ней о своих планах, чтобы еще раз почувствовать тепло и радость искреннего девичьего одобрения.

Вслед ему донесся Алешин возглас

— Саша! Погоди-ка!

Саша нехотя вернулся:

— Ну, чего тебе? — нетерпеливо спросил он, посматривая вслед Клаве, чтобы заметить, в какую дверь она выйдет из цеха.

Она вышла в правую, значит, поднялась к себе в техчасть, а не пошла прямо в комитет. Можно будет встретиться с нею на улице.

— Насвинячить на моем станке насвинячил, а землю убирать кто будет? Бери лопатку и подгребай!

Саша посмотрел на лопату продолжительным и рассеянным взглядом, словно никогда раньше ему такой вещи видеть не приходилось. Потом вздохнул и с усилием, но отчетливо произнес:

— Землю-то я уберу, не беспокойся... Только ты, Алеша, больше на меня не кричи! Вот!

Он сказал это решительно и твердо, таким тоном, что Алеша взглянул удивленно: что такое сделалось с другом? чего разобиделся?

— Чудак ты, Саша! Я бы сам убрал, да некогда. Видишь, конвейер тронулся, опоки надо выставлять.

Саша даже не взглянул на конвейер. Он сосредоточенно прислушивался к тому, что происходило внутри него.

— А ты все-таки не кричи на меня! — опять с необычайной для него серьезной решимостью, медленно проговорил он и начал убирать землю.

Первый раз за весь год совместной жизни он разговаривал с Алешей таким тоном. Теперь он был уверен в своих способностях, в своих силах и хотел добиться, чтобы Алеша и все разговаривали с ним, как равные с равным, а не так, как до сих пор — снисходительно и покровительственно. Он решил доказать, что и у него есть характер, и делал это, как умел.

Алеша ничего не ответил. Да ему и некогда было: подкатились пустые тележки, надо было выставлять формы...

Глава 7

В НОВОМ КИНО

Наступал вечер. В комнате потемнело. На потолке над Алешиной кроватью вспыхнул световой квадрат. Это на улице включили фонари.

Коля рассматривал квадрат и переливавшиеся разноцветными искрами морозные узоры на окне. Он хотел вздремнуть перед сменой, но никак не мог уснуть: разволновала картина «Падение Берлина», которую только что посмотрел в новом кино.

Надо будет обязательно написать отцу в колхоз, чтобы посмотрел картину, — пусть вспомнит, от кого он получил свои три ранения. Гитлер! С какой ненавистью говорили о нем все во время войны, да и после. Теперь Коля увидел его, как живого. Психопат, смотреть на него тошно, а сколько людей погибло из-за него, сколько горя народ пережил! Как только земля носила такого гада?

Ну, и дали же жару фашистам! Один Алексей Иванов сколько их наколошматил. Он так и сказал: «У меня теперь одно производство — мертвых фрицев делать!» Наделал их, наверное, целую кучу — такой здоровяк, настоящий богатырь! Хорошо быть таким силачом! Пришлось бы воевать, небось, и Коля не сплоховал бы, наделал бы мертвяков, кто бы они там ни были: немцы, англичане, американцы! Пусть не суются к нам в Советский Союз.

Будет война или нет? Трудно разобраться Коле в таком вопросе, но от всей души он желал бы, чтобы ее не было! Ему не страшно, пошел бы и воевал не хуже Алексея Иванова, а вот народу трудно приходится во время войны. Хоть мал был Коля, но хорошо запомнил, как мучились люди в те годы — и сами колхозники, и особенно эвакуированные. Всякого горя хватило. Нет, не надо войны, страшная она!

А Алексей Иванов — чудак! Встретился с товарищем Сталиным и до того растерялся, что даже имя и отчество Иосифа Виссарионовича перепутал. Коля вспомнил, как Алексей Иванов чуть не сшиб провожавшего его военного, когда увидел товарища Сталина, так попятился. Чудак этакий, растерялся! Небось бы он, Коля...

Однако, серьезно подумав, Коля вынужден был признаться самому себе, что он напрасно храбрится. Вряд ли он оказался бы смелее Алексея Иванова, если бы довелось встретиться с товарищем Сталиным. Алексей Иванов хоть потом разговорился, даже про свою любовь рассказал, а Коля, наверное, за всю беседу не сумел бы и слова вымолвить... А все-таки хорошо бы встретиться с товарищем Сталиным!

А что? Такое вполне может случиться: поставит Коля какой-нибудь рекорд, услышит об этом товарищ Сталин, скажет тому самому военному: «Пригласите ко мне формовщика Николая Кострова! Хочу узнать, почему не все формовщики работают так, как товарищ Костров!»

Коля встревоженно заерзал по кровати, представляя себе, что было бы с ним, если бы он получил такое приглашение. Он встал, выпил воды и вспомнил: ведь только-только с нормой справляется! А туда же, о рекорде мечтает!..

Вот Алешу, если он сумеет тысячу опок выдать за смену, вполне могут пригласить в Кремль. Надо его предупредить, чтобы готовился, а то грянет приглашение, как снег на голову, — растеряется не хуже, чем Алексей Иванов.