Ив Сен-Лоран

«Если вы естественны и искренни, — говорил Диор, — настоящие революции происходят неожиданно». Ив Сен-Лоран был как раз таким. Он никому не передал свою особенность. Нельзя быть поледователем Сен-Лорана, в то время как можно быть двойником Натали Саррот[190], Мишеля Бютора[191] или Алена Роб-Грийе[192]. Позже концептуалисты и футурологи породили в области моды Куррежа

[193] и Пако Рабана[194]. В 1958 году в павильоне Philips Ле Корбюзье[195]

, чей комплекс «Лучезарный город» в Марселе называли «странным» и являющимся эталоном в своей области, написал электронную поэму об эволюции человечества за восемь минут. В то же время Париж говорил о конкретной и космической музыке Эдгара Вареза[196]. Ив Кляйн[197] устроил выставку пустоты в галерее Iris Clert.

Ив Сен-Лоран не был авангардистом. Постоянно одетый в классические темно-синие или темно-серые костюмы, он всегда красиво выглядел, его галстуки были идеальными, потому что незаметны, чему удивлялись журналисты. Ив не шумел, не делал резких движений, но если он стоял в очереди перед кинотеатром на Елисейских Полях, фанаты тут же подходили к нему с блокнотом и шариковой ручкой. В ресторане люди шептались, когда он входил. Он получал много писем, добрые, безумные советы…

Если Сен-Лоран и обновлял моду, то делал это как бы в границах классического французского языка, который выучил по книгам — возможно, в предисловии Расина к его трагедии «Береника», в маленьком формате издательства Classique Larousse бежево-фиолетового цвета, которое осталось одним из лучших его детских воспоминаний. «Секрет, прежде всего, в том, чтобы нравиться и затронуть эмоции». Ив Сен-Лоран принадлежал к поколению, упомянутому Матьё Галле, это поколение тех, кто отказывался принадлежать к «единственной партии будущего».

В первый раз за столько лет, по примеру Шанель, модельера оценивали не как такового, а как наблюдателя современной жизни. «В Париже было двое грустных детей — Франсуаза Саган и Бернар Бюффе. Теперь у них есть младший брат, Ив Матьё-Сен-Лоран», — писал журнал L’Express 6 февраля. В начале года эти три персонажа лидировали в парижских новостях. Пьеса Франсуазы Саган «Пропущенные свидания» впервые была сыграна в опере Монте-Карло с декорациями Бернара Бюффе. Парижская премьера состоялась 20 января в театре Елисейских Полей. Ив решился пойти на спектакль между двумя примерками. «Это не так уж плохо», — сказал он. Похоже, эти три парижских персонажа находились на пороге возможной встречи…

Среди журналов, которые посвящали ему обложки, L’Express

от 6 февраля опубликовал специально выполненный для журнала рисунок Бернара Бюффе: платье-трапеция, сотканное из черных игл, с фразой Дега: «Рисунок — это не форма, это способ видеть форму». Пьер Берже заявляет всем: «Это я попросил сделать этот эскиз!»

Через два дня после показа коллекции «маленький принц» появился в ресторане Maxim’s, чтобы отпраздновать событие в окружении тех, кого Жан Файяр[198] называл «феями»: Раймонда Зенакер — фея ткани, Сюзанна Люлен — фея продаж, Маргерит Карре — фея производственного дизайна. Основные сотрудники модного Дома тоже были рядом с ним: Жак Руэ и Жан-Клод Донати, руководитель отдела рекламы. Le Figaro от 3 февраля писала: «Ему двадцать один год, он едва ли на них выглядит. Длинный, как плющ, и такой худой в своей хорошо пригнанной куртке; застенчивые близорукие глаза в очках — он выглядит как школьник, которого вознаграждает за что-то его семья, а точнее, как маленький наследный принц на первом приеме в его честь».

Было что-то обезоруживающее во взглядах этих женщин, с которыми он только что работал. Как будто они обнаружили у себя ребенка, которого у них никогда не было. Эти и другие женщины, журналистки или клиентки, сразу же испытывали к нему почти материнские чувства, потому что этот модельер побуждал людей говорить о чем-то другом, кроме длины одежды, основного сюжета моды того времени. Критики тоже чувствовали к нему симпатию и желание взять под защиту. Да и Сен-Лоран совсем не выглядел важным господином.

И все же парижское воспитание уже работало. В то время, когда молодежь веселилась на танцах, Ив стал для многих примером. Он вел жизнь примерного молодого человека… Его зарплата была увеличена в десять раз. Ну и что?! Он сам придумал оформление своей «однокомнатной квартиры с ванной», которая выходила на тупиковую улицу рядом с площадью Трокадеро. Он затянул синим бархатом одну из стен, обожал большие диваны. У него был один диван из зеленого бархата, бронзовые бра в стиле Людовика XIV, а также свечи, цветы… и тишина. Ив попросил почтовую службу занести его в красный список, ел всегда только в ресторане, гулял с друзьями, ходил в кино и театр. «Теперь он должен участвовать в серьезных обедах и важных ужинах с большими людьми!» — писал Жан Ноан, автор колонки «Париж парижанок» в журнале Marie-Claire. В это охотно верится.