Ив Сен-Лоран

Всего через месяц после выхода первого номера газета, проданная по подписке, переехала в район Пасси, на авеню Йена. Теперь она стоила 15 франков, вместо начальных 10. Это было эфемерное издание, вышло только два номера, поддерживал его американец Гари Дэвис, «гражданин мира». Было напечатано воззвание «За митинг против войны». Среди поддержавших воззвание значились Андре Бретон, Альбер Камю и Морис Ростан, который посвятил Пьеру Берже свое стихотворение «Истинные пацифисты». Из всех авторов Берже писал больше всего статей. Он взял себе литературную и театральную хронику и подписывался фамилией «Дж. Б. Сикард». Пьер гневно обличал: «После того как он убил Пруста, господин Малапарте[204] только что нокаутировал Карла Маркса». Он критиковал «пустые» тексты, «длинноты» или «смехотворный маскарад, который ничего не дает». Пьер Берже был одним из тех персонажей, о которых говорили, что они «неуправляемые драчуны».

Его культурный аппетит был безграничным: «Я все прочитал еще молодым». Старый поэт, друг Жюля Лафорга[205], дал ему когда-то послушать джаз на пластниках в 78 оборотов, но также и «всего Бетховена, всего Вагнера, Брамса и Шумана». Для него ничего не имело такого значения, как культура, даже детство, о котором он умалчивал, обрастало цитатами. Его учитель немецкого был вроде бы тот же самый, что и у Сартра? Но Пьер Берже, который прогуливался в мире цитат так же свободно, как и в великосветской гостиной, знал, что перед лицом художников все его знания растают как воск. Он мог удержаться только с помощью физической силы и властной энергии. «Создатели — это чудовища, перед которыми все преклоняются и должны преклоняться». Такая борьба вдохновляла его, стимулировала и направляла его амбиции.

С 1950 года Пьер Берже был занят карьерой Бернара Бюффе. Сам он не принадлежал ни к какому из кланов, кроме своего собственного, признаваясь многим, «что нигде не находит приюта». Как и все безродные одиночки, он везде чувствовал себя своим. Пьер «столкнулся с жизнью лицом к лицу очень юным» — это его слова — и этот опыт развил у него чувство языка и умение выдавать короткие оскорбления с большим остроумием. Как и Ив Сен-Лоран, он находил немало причин ненавидеть добропорядочную буржуазию, буржуазию «комильфо». Первая и главная причина была в том, что в жизни он сделал себя сам и теперь никого не боялся. С таким оружием он мог биться с кем угодно, кроме одного противника.

Кто же этот противник, чьи одинокие битвы и вспышки ярости так очаровывали его? За кого он бросался в бой, готовый отдать все? Это талант. Сам испытав одиночество и мучения, зная, на что способны ближние, Пьер восхищался теми, кто жил не так. «Поглощенный своей живописью, — писал Берже, — художник, не направляет ее, а направляется ею». Он защищал слабость, которую немногие мужчины согласны были смиренно поделить с кем-либо. «Ничто не впечатляет меня так, как талант». Он был нежен и сентиментален, как все те, кто привык бросать вызов людям в целом и, наоборот, доверять им в частной жизни. Экспансивный, иногда комичный, революционно настроенный, Пьер Берже часто впадал в гнев, когда понимал, что не прав. Мода казалась ему второстепенной по сравнению с театром и музыкой. Он уверял всех, что ничего в моде не смыслил.

Однажды Берже обедал у Франсин Вайсвейлер с Баленсиагой, который был довольно скрытным, избегал светского общения и всегда исчезал с дефиле сразу же после представления последней модели, не дожидаясь аплодисментов. 30 января 1958 года он поздравил юного Ива Сен-Лорана: «Браво, это было великолепно!»

Официальная встреча состоялась в феврале в ресторане «Золотой колокол» на улице Мансар. Этот ресторан был излюбленным местом артистов, где они часто собирались после спектакля. На ужине присутствовали пять человек: Мари-Луиза Буске, Раймонда Зенакер, Ив Сен-Лоран, Пьер Берже и Бернар Бюффе. Художник восхищался коллекцией «Трапеция». Друг Кристиана Диора, он передал журналу L’Express

оду о Сен-Лоране под названием «Ив Матьё-Сен-Лоран — робкий молодой человек с большой судьбой». Текст сопровождался рисунком. Это был портрет, заказанный Пьером Берже. Бернар Бюффе писал: «Ив Сен-Лоран не говорит о своей профессии, но мы понимаем, что его последнее слово еще не сказано и что он прекрасно знает, чего хочет. Мы имеем дело не с вундеркиндом, а с мужчиной, чьи достоинства мне кажутся неоспоримыми. (…) Кристиана Диора называли волшебником, и его последняя заслуга, несомненно, в том, что в самый необходимый момент он помог молодому человеку, который был нужен не для того, чтобы его заменить, а для того, чтобы его продолжить»[206].