Иван IV Грозный: Царь-сирота

Другое дело, что в последние годы царствования Иван Васильевич смягчился. За весь период 1582–1584 годов известно о казни лишь одного человека — воеводы князя В. И. Телятевского, который проштрафился, сдав Стефану Баторию Псков в 1579 году. Князь вернулся из плена и был наказан за поражение, случившееся несколько лет назад: по свидетельству польского шляхтича С. Немоевского, царь велел его утопить. Однако и это свидетельство сомнительно. Историк А. П. Павлов обнаружил упоминание князя В. И. Телятевского в ярославской писцовой книге 1620-х годов, и, следовательно, князь мог вернуться в Россию после смерти Ивана IV, но вряд ли служил далее: в разрядах и летописях имя Василия Ивановича больше не фигурирует. Конечно, Иван Васильевич наказывает своих подданных и в эти годы, но не отбирает у них жизни. Вместо смертной казни идут в ход угрозы казнить,

избиения палками ратников, потерпевших поражение, и унизительные процедуры в отношении их воевод. Так, например, полководцам, которые не смогли из-за «великих снегов» довести русское войско до Казанской земли, где бунтовала тогда «черемиса», пришлось одеться в женское платье, крутить жернова и молоть муку. В былые-то времена — не сносить им головы!

А вот что касается мнения Булычева, тут всё сложнее.

Прежде всего, хотелось бы напомнить, в каких условиях составлялись списки убиенных в опале. Что тогда переживал сам государь Иван Васильевич и что в ту пору переживало государство Российское.

Закат блистательного царствования окрашен в мрачные тона.

Идут тяжелые переговоры со Стефаном Баторием, скоро начнутся еще более тяжелые — со шведами. Придется многое уступить, иначе войне не будет конца, а сил драться уже нет, и военная катастрофа не за горами. Царь смиренно стоит перед Богом на коленях, царь кается, царь являет милость к душам «избиенных» опальных… Но ведь это долгое дело — не на день, не на неделю и не на месяц. А гнев Божий все еще висит над страной дамокловым мечом.

Очевидно, Иван Васильевич торопил приказных людей своих: составляйте поминальные списки быстрее, еще быстрее! Не то положение, чтобы работать с прохладцей. Небо не потерпит промедления! Не знаете имен? Бог знает. Допустим, о ком-то известно, что убит в общем числе умерщвленных во время очередной масштабной расправы опричных времен. Что от той расправы осталось? Отчет карательной группы. Никаких имен! К тому же, думается, за давностью лет какие-то бумаги, где имена все же были, безнадежно затерялись, а память об опальных мертвецах улетучилась из голов «исполнителей». Всех по именам назвать невозможно…

Но нельзя исключать «анонимов» из списка, нельзя исключать и тех, от кого остались одни прозвища, ибо они — часть царского покаяния, часть чистосердечного раскаяния перед Богом. Как же забыть их? Как можно схалтурить перед лицом Высшего Судии? Пусть будут все, о ком есть хоть малейшее сведение и кто достоин милосердия, все, без изъятия! Пропустишь хоть одного, кого мог бы включить с именем ли, без имени ли, и не получишь прощения свыше…

Поэтому полнота составления в глазах царя была важнее точности.

Вот какова, думается, истинная подоплека пестроты и мнимой «небрежности» в поминальных списках «избиенных» опальных.

Кроме того, схема, предложенная А. А. Булычевым, при всей ее научной изощренности никак не объясняет суть «мистической сделки» между Иваном Грозным и нечистой силой. Почему поминание нескольких тысяч «заложных» покойников, хотя бы «небрежное», хаотизированное должно было «выкупить» у демонов душу другого «заложного» покойника, не имеющего отношения к сей большой группе, а именно царевича Ивана Ивановича? Гипотеза экзотическая, смелая, но неясно, как предлагаемый механизм «выкупа» работает «на практике». Разве что царь земной уповал на милосердное отношение Царя Небесного к душе усопшего царевича, когда Он увидит милосердное отношение правителя к душам погубленных им людей… Но ведь тут демоны и прочие «темные силы» ни при чем. И нет никакого выкупа, есть одно лишь покаяние.

Ну а теперь вопрос чисто технический, но важный: действительно ли богослужебная практика в Московском царстве XVI столетия на все сто процентов табуировала использование прозвищ в синодиках и анонимное поминание больших групп? Иными словами, действительно ли появление подобных вещей в поминальных списках столь уж необычно, является редчайшим исключением и вызвано особым отношением к опальным?