Иван Крылов

Вряд ли Новиков располагал этими суждениями Екатерины II. Но совсем не обязательно знать, в человеческих отношениях достаточно чувствовать: он видел в её позиции лицемерие и неискренность.

Царь, как известно, – батюшка, а Екатерина – она матушка. Понятное дело, ни одна власть не способна, свидетельствует история, приветствовать свободомыслие. Поэтому Екатерина II, как подобает матушке, в одном из номеров «Всякой всячины» поучала:

«1) Никогда не называть слабости пороком;

2) Хранить во всех случаях человеколюбие;

3) Не думать, чтоб людей совершенных найти можно было, и для того,

4) Просить Бога, чтоб дал нам дух кротости и снисхождения…»

Впрочем, это мягкосердечное поучение она завершила словами:

«Я хочу завтра предложить пятое правило, именно чтобы впредь о том никому не рассуждать, чего кто не смыслит; и шестое, – чтоб никому не думать, что он один весь свет может исправить».

Из её поучения я особо выделю два последних: пятое и шестое. Попытаюсь объяснить, почему и что за ними стоит. Дело, на мой взгляд, в том, что свободомыслие, конечно, штука малоприятная, когда оно направлено против тебя. Но отставим в сторону личные мотивы. Включим голову и обратимся к тому, что принято называть общественным.

Конфликт Екатерины II и плеяды литераторов-журналистов, обозначившийся в то время, можно назвать классическим. Даже сегодня, если взглянуть окрест себя, легко увидишь, не включая богатое воображение, нечто подобное. И для нас эти схожие эпизоды не сиюминутны. И не возникли из ничего. Они длятся, замечу, не год и даже не столетие. Так что в некотором роде явление показательное. А значит, о его проявлениях полезно поговорить.

Начнём с бесспорного. Свободная мысль в одних случаях способна служить пользе, в других – идти не во благо, а во вред. И тут надо понять главное, почти что наивно детское: что такое хорошо? что такое плохо?

В сущности, Екатерина II, мы понимаем, грозила расправой всем непокорным, кто решит пойти по пути Фонвизина. И за этим уже слышалось прямое предупреждение самому Новикову, что если «Трутень» продолжит публиковать подобные материалы, его закроют.

Проще простого признать журнал Новикова оппозиционным органу пропаганды правительства, каким была «Всякая всячина». Можно взглянуть иначе: журнал Новикова был органом пропаганды оппозии в борьбе с правительством.

Так что, прикрывая целую череду журналов, императрица прежде всего ликвидировала идеологическую конкуренцию. Из чего позволительно сделать вывод: в основе выпуска сатирических журналов была не литературная фронда, а идейно-политическая. Именно в политических воззрениях и убеждениях журналисты и не сходились с Екатериной II.

Но, пожалуй, говоря о несходстве, приходится прикоснуться к двум сторонам событий той поры. Первая: под литературной оболочкой сатирических журналов либерального толка таилась политическая начинка. Вторая: внутренний посыл этой идеологии корнями своими уходил совсем не в благонамеренные идеи западных революционеров и сторонников европейского развития за счёт России.

Надо заметить, фигуры литераторов, внимание на которых мы сосредоточили в связи с Крыловым, заставляют внимательнее подойти к проблеме политической обстановки и теме общественного мнения в те годы.

Для непосвящённых: период конца XVIII века – это время резкого разворота в отношениях с Европой и прежде всего с Францией. Первое время Екатерина II благоволила событиям в самой большой западно-европейской стране, на языке которой говорила вся российкая знать, зачастую не владеющая русским языком. Но после казни французского короля Людовика XVI (21 января 1793 года), когда в России всё настойчивее зазвучали голоса в защиту либерально-гражданских ценностей, императрица не просто разорвала дипломатические отношения с Францией, она наложила запрет на французские книги и журналы, выслала из страны французских эмигрантов, симпатизирующих французской революции, и даже повелела всем россиянам покинуть Францию.

Сегодня нужно признать, что Екатерина Великая одна из первых поняла, какую зажигательную и разрушительную силу таили в себе сочинения Вольтера. Сама или не без помощи Потёмкина, который озабоченно писал императрице о последователях французов: «…обояющие слепые умы народные мнимою вольностью, умножаются», предупреждая, что «игры в вольтерьянство» добром не кончатся.