Иван Крылов

«…генерал Инзов добрый и почтенный старик, он русский в душе; он не предпочитает первого английского шалопая всем известным и неизвестным своим соотечественникам… Он доверяет благородству чувств, потому что сам имеет чувства благородные, не боится насмешек, потому что выше их, и никогда не подвергнется заслуженной колкости, потому что он со всеми вежлив…»

И ещё одна характеристика Инзова со стороны В. М. Глинки:

«В молодости близкий к московскому кружку прогрессивного общественного деятеля писателя Н. И. Новикова, убеждённый противник крепостного права и телесных наказаний, был проникнут искренней гуманностью и терпимостью».

Можно ли назвать действия государыни преследованием Новикова за журнальную полемику? Да, в 1792 году он был арестован и отправлен на 15 лет в Шлиссельбургскую крепость. Ещё совсем недавно историки объясняли, что, мол, восстание Пугачёва заставило Екатерину II отказаться от идеи «просвещённого абсолютизма», и тем самым судьба просветителей, как французских, так и отечественных, была предрешена.

По сию пору и о декабристах, наследниках Вольтера и Дидро, и об их российских последователях привычнее писать, что «одолев сильнейшего врага Наполеона в Отечественной войне 1812 года, пройдя через всю Европу, фактически покорённую русским оружием, сыны знатнейших русских дворянских родов имели возможность сравнить быт и правовое положение европейцев со всеми ужасами и мраком кондового российского крепостничества».

То есть находятся причины внутренние, а по поводу внешних – лишь отдельные ссылки. Война с Пугачёвым показала, что «общее благо не для всех». А Радищев – «бунтовщик хуже Пугачёва» стало цитатой на все времена. Разговоры про господство просветительской идеологии применительно к истокам русской революции закончились, по сути, не начавшись.

В год столетия победы в Отечественной войне журнал «Искры» (№ 31 от 12 августа) откликнулся серией изображений со старинных гравюр и литографий, показывающих сцены «допожарной» Москвы, сопроводив их следующим текстом:

«В Москве, по словам современников, до Бородинского сражения жизнь шла по-старому. Здесь преобладал ещё тон старой Франции, тон эмигрантов, выброшенных волнами революции к нам в Россию. В барских домах танцевали экосезы и матрадуры. Гулянья были наполнены народом. Дворяне прохаживались там в мундирах, а щёголи рисовались в серых шляпах à la Sandrilion[21], в пышных жабо с батистовыми брызжами, с хлыстиками или с витыми из китового уса тросточками, украшенными масонскими молоточками. Франты щеголяли во фраках василькового, кофейного или бутылочного цвета, в узких панталонах горохового цвета, а сверх них – в сапогах с кисточками. Дамы являлись туда в платьях с высокой талией, с короткими рукавами и в длинных, по локоть, перчатках…»

Но часы тикали. Новиков и Радищев, повторю, были как раз теми, кто запустил механизм вывода России на революционный путь. Когда дали о себе знать декабристы, это уже было не о литературе. Это давно стало про политику.

Неудачное восстание декабристов привычно считается и почитается началом организованной борьбы с российским самодержавием, его тиранией и крепостническим угнетением. Почему этот бунт постигла неудача? Опять же подсказка от Ленина: вновь тиражируемая цитата из его статьи «Памяти Герцена»: «Узок круг этих революционеров. Страшно далеки они от народа». Словно о народе были их думы. Тем не менее крах бунта до сих пор мотивируется тем, что он был основан на идее облагодетельствования народа России со стороны высших дворянских родов. В реальности именно общих мнений относительно судеб России как государства и его населения у них не было.

Потом сказал своё слово Герцен, и далее по ленинской формуле.