Иван Саввич Никитин

Не скоро поэт выбрался из Воронежа погостить в семействе помещиков Плотниковых. Удерживал постоялый двор, мучило расстроенное здоровье. А тут вдруг несчастье: умер друг-сверстник Иван Иванович Дураков, о котором в биографии Никитина, к сожалению, почти не осталось следов. В печальную минуту поэт признался: «…Я только теперь оценил его ко мне любовь, бескорыстную преданность, всегдашнюю готовность служить почти рабски…»

Убитый горем поэт в память о рано сгоревшем от чахотки друге написал «Новую утрату»:

Все чудится — я слышу милый голос,Все жду, что друг отворит дверь…Один остался я теперь, —

На сжатой ниве позабытый колос!

Беда в одиночку не ходит: внезапно умер и другой добрый приятель Ивана Саввича — И. И. Малышев, журналист-краевед, помощник Н. И. Второва по изданию местных исторических материалов, сын известного в городе доктора И. А. Малышева, лечившего поэта А. В. Кольцова. Стало еще сиротливее…

Одиночество — пронзительный никитинский мотив. Поэт постоянно ощущал недостаток творческого и еще более житейского общения. Рядом были мудрый и чуткий Н. И. Второв, честный и импульсивный И. А. Придорогин, порядочный и суховатый М.Ф. де Пуле, но встречи с ними случались редко, а Никитину хотелось общения дружески-семейного, свободного от невольных условностей и сковывающего сознания «неровни».

Знакомство с Плотниковыми пришлось Никитину по душе: глава семейства, Вячеслав Иванович, господин степенный, обходительный, несколько старомодный, но не кичливый; с Иваном Саввичем приветлив и доброжелателен. Хозяйка дмитриевской усадьбы, Авдотья Александровна, женщина набожная, хлопотунья по домашним делам, мастерица по части пирогов и всяческих солений и в то же время охотница до стихов (однажды Никитин спрашивал ее: «Нравится ли Вам Некрасов?»). С ними живет ее брат Павел Александрович, всецело занятый сельским хозяйством и мыслями о том, как бы подешевле нанять работников и подороже сбыть уродившуюся рожь. Иногда наезжала в Дмитриевку Варвара Никитична Бегичева, сестра известного писателя Дмитрия Бегичева, автора романа «Семейство Холмских». Она давно отказалась от мирской суеты, приняла имя Смарагды и усердно служила игуменьей женского монастыря. С Плотниковыми она состояла в родстве, ее почитали за рассудительность и мягкость нрава. «Ваше милое семейство, — пишет Плотниковым Никитин, — поистине стоит всего лучшего: оно в целом и порознь умеет как-то вносить с собою всюду теплый свет ласки, добра и мысли».

О Наталье Плотниковой, любимице семьи, речь особая. Что греха таить, когда Никитин в первый раз выбрался в Дмитриевку в мае 1856 г., у него перед глазами стоял наивно-прелестный образ этой девушки. В ее обществе Иван Саввич расцветал, болтая по-французски, нарочно коверкая произношение, напропалую шутил («находит планидами», — говорил Иван Саввич).

Прослышав о приезде модного поэта в Дмитриевку, туда приезжали соседи Плотниковых, дабы поглазеть на местную знаменитость и себя показать. Никитин сердился, глядел бирюком и целыми днями не показывался из отведенной ему комнаты, ворча, что на него съезжаются смотреть, «как на какого-то дикого зверя». Вообще состояние его духа часто скакало от взрыва почти мальчишеской беспричинной веселости до отчаянной угрюмости.

В августе у Натальи Вячеславовны был день рождения, и поэт посвятил ей стихотворение «Как голубь, кротка и нежна…». Всего одна строфа, правду сказать, довольно-таки банальная. Никитин не ограничился столь скромным опусом и скоро создал новое послание — «В саду». На этот раз бдительный папаша, дабы не искушать невинность дочери, предупредил подношение и спрятал сочинение милейшего Ивана Саввича в ящик письменного стола. Наталья и ее гувернантка случайно прослышали о том и вечером, когда все уже хорошенько откушали, натанцевались и теперь прогуливались, любуясь устроенной в саду иллюминацией, пробрались в кабинет Вячеслава Ивановича и изъяли «запретный плод», а затем изучали его при свете фонарика. Так позже рассказывал о сем романтическом приключении один из родственников Плотниковых.

Комментируя почти 40 лет спустя этот сентиментальный сюжет, зять Натальи Вячеславовны В. П. Малыхин свидетельствовал: «То обстоятельство, что Никитин просил позволения у отца Натальи Вячеславовны посвятить и прочесть ей стихи… дает право предположить, что его чувство к Наталье Вячеславовне не было чувством простой вежливости».