Иван Васильевич – грозный царь всея Руси

Хотя хана не обнаружили из-за того, что орда отклонилась значительно западнее. Переправилась через Оку в верховьях и появилась внезапно, с неожиданного направления. Отряд Волынского кинулся навстречу, стараясь задержать ее. Но опричников было всего 1–2 тыс. Лавина крымцев смела их, вышла на Серпуховской тракт, оставив русскую армию в тылу, и двинулись на Москву. А в столице войск не было! Известия об этом обрушились на царя как снег на голову. Он сделал единственное, что ему оставалось. В Москву бросил свой личный опричный конвой — больше под рукой ничего не было. Поручил командиру, князю Вороному-Волынскому организовывать оборону, вооружать кого можно. А сам выехал в Ростов и Ярославль, собирать местных дворян, отзывать полки с западных границ. Точно так же в подобных случаях поступали Дмитрий Донской или отец Ивана Васильевича. Татарам придется осаждать московские стены, а угроза, что подойдет государь с войсками, заставит их отступить.

Бельский тоже снял армию с позиций на Оке, погнал ее к Москве. Это был труднейший бросок, без привалов, без отдыха — успеть раньше врагов… И успели, хана опередили на день. Но Бельский, самое знатное лицо в России и председатель Боярской думы, был совсем не блестящим полководцем. Вместо того, чтобы дать сражение в поле, он ввел армию в город. А Москва с тех времен, когда мать Ивана Васильевича возводила новые стены, очень разрослась. Ее население перевалило за 100 тыс., посады и слободы выплеснулись далеко за пределы Кремля и Китай-города. Внешние укрепления были слабенькими — канавы, земляные насыпи, палисады. Большой полк занял оборону на Варламовской улице, полк Правой руки — на Якиманке. Лишь Воротынский расположил полк Левой руки на открытом месте, Таганском лугу, и Передовой полк встал на пустыре за Неглинкой.

24 мая хан подошел к городу, расположился в царской резиденции, в Коломенском. С ходу бросил свое воинство на приступ, но Бельский встретил его контратакой, «за Москву реку забил за болото». И тогда крымцы подожгли Москву. Стояла сушь, жара. Ветер быстро понес пламя. Организовывать борьбу с огнем оказалось некому, да и невозможно в неразберихе и тесноте — спасаясь от нашествия, в город набились жители со всех окрестностей. Возникла паника, массы людей ринулись к центру, в Кремль. Вскоре полыхала вся Москва. От жара рванули пороховые погреба, взлетели на воздух две башни — в Китай-городе и Кремле, обрушились участки стен. Люди сгорали, набивались в каменные церкви и задыхались от дыма, лезли в реку и погибали в давке, тонули. Задохнулся сам Бельский, спрятавшийся в погребе. Погиб комендант Москвы Вороной-Волынский, пытаясь собрать народ и противостоять пламени.

Но и многие татары, полезшие грабить, стали жертвами пожара. Существует предание, что остатки Москвы спасло заступничество святого Александра Невского — во Владимире было видение, как над храмом Рождества Пресвятой Богородицы, где покоились мощи князя, в облаке возносилось к небу подобие витязя [625]. А среди крымцев прошел слух, что приближается Иван Грозный со свежими войсками. Но Девлет Гирей и не рассчитывал на такой успех. Его орда шла грабить налегке, поэтому он предпочел нахватать побольше «ясыря» и повел воинство назад. Преследовать его и отбивать пленников кинулся один лишь Михаил Воротынский со своим полком. Передовой полк Михаила Темрюковича и Темкина тоже уцелел, но выступить в погоню они побоялись.

После гибели Бельского старшим по рангу среди воевод остался Мстиславский. Но ни он, ни другие начальники не принимали на себя командование. Ведь это означало принять и ответственность, отчитываться перед царем за случившееся… И ему даже не сразу доложили о сожжении Москвы! Он приехал 15 июня, и оказалось, что без него никто не удосужился начать ликвидацию последствий страшного пожара, хоронить погибших. Более-менее уцелел лишь Кремль, остальной город превратился в пепелище, был завален трупами, мертвые тела запрудили Москву-реку, три недели разлагались на жаре. Ивану Грозному пришлось наряжать «посоху» — мобилизовать по разнарядке крестьян для расчистки города и погребения. Иностранные источники называли разное количество жертв, вплоть до 800 тыс. Разумеется, эта цифра фантастическая. Девлет Гирей был более реалистичен. Хвастаясь перед Сигизмундом, он писал, что угнал 60 тыс. пленных и 60 тыс. русских погибло.