Иван Васильевич – грозный царь всея Руси

Массы врагов покрыли всю степь. Крестьяне прятались по лесам, спешили укрыться в крепостях, гарнизоны затворяли ворота. Но неприятели не отвлекались на пограничные города. Их целью была Москва. 27 июля они вышли к Оке у Серпухова. На противоположном берегу заняла позиции рать Воротынского, выставила батареи. Вдоль реки и в ее дно были вбиты ограждения из кольев, препятствие для конницы. Но Девлет-Гирей и его полководцы заблаговременно разведали здешние места и схитрили. Тоже выставили пушки, завязали перестрелку, будто готовятся форсировать Оку. А главные силы скрытно пошли вниз по реке и ночью стали переправляться через Сенькин брод. Сторожевой полк Ивана Шуйского, стоявший на здешнем участке, был опрокинут.

В этих сражениях особенно ярко проявил себя один из доверенных царя, Дмитрий Хворостинин. Он был из «захудалых» князей, занимал скромный пост второго воеводы Передового полка. Но он был опричным воеводой, что давало ему право на некоторую самостоятельность, да и в прежних баталиях он уже отличился, поэтому Воротынский использовал его в качестве помощника. Когда долетела весть о переправе татар, Хворостинин поскакал к месту боя. Узнал, что враг уже на левом берегу, и атаковал со своим полком. Но понял, что столкнулся уже не с отдельными отрядами, а с главными силами орды, и умело вывел воинов из-под удара.

Полк Правой руки Никиты Одоевского и Федора Шереметева пытался перехватить противника, выдвигаясь на рубеж реки Нары. Но даже не успел выйти на позицию, его с ходу отбросили. Войско Девлет Гирея обошло маленькую русскую армию и по Серпуховской дороге покатилось к Москве. Казалось, прошлогодняя история повторяется. Но во главе русских войск стояли другие военачальники. Они не стали наперегонки с противником мчаться к столице, а затеяли иную игру. Смертельно опасную, но сулившую единственный шанс на успех. Воротынский и его помощники решили оттянуть врага назад, на себя.

Хворостинин с конницей из Передового полка (около 4 тыс.) бросился в погоню. Налетел на арьергард, которым командовали крымские царевичи, сбил его и погромил обозы. Хан уже переправился через р. Пахру возле Подольска. Когда ему доложили о нападении на тылы, он остановился и дал сыновьям еще 12 тыс. всадников, изрубить дерзких русских. Но воеводы подготовили врагу ловушку. От Оки следом за татарами уже двинулся Воротынский с основными силами. Они встали «на Молодех у Воскресенья» — возле церкви Воскресения Христова в селе Молоди. Место было удобное, на холме, прикрытом речкой Рожайкой. Здесь поставили гуляй-город, передвижное укрепление из щитов на телегах, замаскировали его.

А Хворостинин со своим отрядом помчался от крымцев назад. Удирая по дороге, подвел разогнавшихся татар прямо под батареи и ружья гуляй-города. На броде через Рожайку, где дорога делает спуск и подъем, крымская конница затормозилась, скопление стало отличной целью, ее покосили огнем. И Девлет Гирей сделал именно то, ради чего предпринимались все усилия. Не дойдя до Москвы 40 верст, повернул обратно. Решил раздавить досаждающую ему русскую рать, а уж потом, без помех, идти на столицу.

30 июля разгорелось сражение. Противник обрушился всей массой. Шесть приказов московских стрельцов, 3 тыс. человек, прикрывавших подножие холма у Рожайки, полегли до единого. Татары сбили с позиций и конницу, оборонявшую фланги, заставили отступить в гуляй-город. Но само укрепление устояло, отражало атаки. Были убиты ногайский мурза, трое ширинских князей. А главный полководец Девлет Гирея Дивей-мурза решил лично разобраться в обстановке, неосторожно приблизился к гуляй-городу. «Резвые дети боярские» во главе с суздальским воином Темиром Алалыкиным выскочили из укрепления, порубили свиту и захватили Дивея в плен.

Враг понес такой урон, что двое суток приводил себя в порядок. Но и положение руских было тяжелым. Они оказались заперты в укреплении почти без еды и фуража, отрезаны от воды. Люди и кони слабели, мучились. Воины начали копать колодцы «всяк о своей голове» [640]. Остается неясным, почему хан не использовал турецкую артиллерию. Возможно, берег ее для штурма Москвы, не хотел подставлять под меткий огонь русских пушек. Хотя ответ может быть и другим — Хворостинин, разгромив обозы, уничтожил возы с боеприпасами.

В это время воевода Москвы Токмаков решил применить хитрость. Направил к Воротынскому гонца с ложной грамотой, чтобы «сидели бесстрашно», поскольку царь послал к ним большую новгородскую рать [641]. Мы не знаем, хотел ли он подбодрить своих или рассчитывал, что грамота попадет к татарам, напугать их. Они перехватили гонца, пытали его и казнили. Но дезинформация подтолкнула Девлет Гирея не к отступлению, а наоборот. Он счел, что медлить не стоит, надо уничтожить гуляй-город. Впрочем, к этому подталкивало и его собственное положение. Огромное войско не могло долго стоять на месте — оно опустошило все окрестности, должно было двигаться, добывая себе пропитание.