Иван Васильевич – грозный царь всея Руси

Та и другая партии ссылались с царем. Он не отказывался, приглашал делегатов, обсудить условия избрания на трон. Хотя за польской короной он совсем не гнался и не ставил перед собой цели добыть ее любой ценой. Пока он рассматривал ситуацию как выгодную для России. В Польше и Литве царил раздрай, ударить они не могли. Девлет Гирей — тоже. Значит, можно разобраться со Швецией. Об уступках Юхан не желал даже слушать. Мало того, он вообще занесся — надеялся вскоре стать еще и королем Речи Посполитой. Ведь он был женат на сестре покойного Сигизмунда, и именно его кандидатуру поддерживала «католическая партия» (как видим, Иван Грозный вовсе не случайно пытался добиться выдачи его супруги).

В августе, после победы при Молодях, царь обратился к нему с требованием прислать посольство для переговоров о мире. Грозил силой, но в целом писал выдержанно, корректно. Юхан ответил грязной бранью, текст его ответа даже не внесли в посольские книги — указав, что он написан «не пригожею», т. е. неприлично [649]. В декабре Иван Васильевич исполнил свою угрозу. Сам выступил с войском на Эстонию. Вспомнил и про Магнуса. Он не меньше казненных воевод был виновен в бедствии под Ревелем, страшился царского гнева. Но и в Дании он оказался никому не нужен. Ютился на острове Эзель и по эстонским городам, пытался наводить мосты и с поляками, и со шведами.

Его разыскали и доставили в Новгород под конвоем. Но Ивану Васильевичу нужна была символическая фигура Ливонского короля, и он не стал вспоминать прегрешения Магнуса. Встретил как ни в чем ни бывало и позвал с собой в поход. Ливонцы и шведы проявили полнейшую беспечность. Тешили себя надеждами, что Россия еще долго будет оправляться от татарских нашествий. А Рождественский пост по-лютерански не соблюдали, пили и гуляли. Царские полки и касимовские татары Саин-Булата свалились на них неожиданно, захватывали замки и городки. Лишь в сильной крепости Пайде (Вайсенштейн) гарнизон и горожане успели изготовиться к обороне. Пришлось вести осаду. Русские орудия разбили стену, 1 января 1573 г. последовал штурм. Воинов встретили убийственным огнем, атака захлебнулась. Тогда ее возглавили два царских любимца, Скуратов и Грязной. Воодушевили воинов, первыми ворвались в пролом. Тут и нашел Малюта свою смерть. Умер, как и жил, верным слугой государя. Но воинов гибель командира не деморализовала, а ожесточила. Они порубили врагов, взяли город.

Кстати, в расхожих мифах об Иване Грозном Григорий Лукьянович Скуратов-Бельский почему-то выступает неразлучным его спутником. Хотя настоящая его роль в истории была очень короткой. Видное место он занял лишь в конце 1569–1570 г., когда раскрылась измена Басмановых и Вяземского. А через 3 года его не стало. Но царь высоко ценил его именно из-за того, что он отвечал идеалу опричника. Это доверие Иван Васильевич перенес и на его родственников. В окружении государя появились племянники Малюты — Богдан, Давид, Афанасий Бельские (к боярскому роду Бельских они не имели отношения, их семья была из мелких детей боярских города Белой). А Борис Годунов, племянник царского постельничего, чтобы упрочить свое положение, женился на дочери Скуратова.

Погибшего любимца царь велел похоронить в Иосифо-Волоцком монастыре. Скуратовы были издавна связаны с этой обителью, там принял постриг и упокоился отец Малюты. После взятия Пайде засобирался в Москву и Иван Васильевич. Его ждали другие дела. Часть пленных он отпустил и отправил с ними письмо Юхану. Еще раз требовал, если он хочет мира, прислать посольство для переговоров. А на королевскую брань ответил вполне адекватно, завершив послание: «А что писал еси к нам лаю… и нам, великим Государем, и без лаю тебе писати нечево. А ты, взяв собачий рот, захочешь за посмех лаяти, ино то твое страдничье пригожество: то тебе за честь, а нам, великим Государем, с тобою и ссылатися безщестно… И будет похошь перелаиватьися, и ты найди себе таково ж страдника, каков сам страдник, да с ним перелаивайся» [650]. В общем — хочешь лаяться по-собачьи, найди себе такого же, как ты, с ним и перелаивайся.

Номинальным командующим царь при отъезде оставил Магнуса, а реально войско возглавил Саин-Булат. Они еще взяли замки Нейгоф и Каркус. А 16 тыс. воинов под началом Мстиславского и Шуйского отделились, двинулись на Габзаль (Хаапсалу). Но и шведы с ливонцами опомнились, собрали корпус Клауса Акензена. Он встретил русских возле замка Лоде. Неприятельский авангард состоял из ливонцев, царские ратники сразу опрокинули их, они разбежались. А воеводы без царского присмотра расслабились, остановились праздновать победу, даже охранение не выставили. Но следом подошли шведы и налетели. Русских было в 8 раз больше, но атаки они не ждали, враги прорвались к шатрам воевод. Иван Андреевич Шуйский был убит, Мстиславский и Морозов ранены.