Иван Васильевич – грозный царь всея Руси

Граевский был доволен результатами переговоров, но на обратном пути магнаты схватили его и упрятали в тюрьму, изолировав от единомышленников. Хотя по Польше стали распространяться слухи о каких-то выгодных предложениях царя (чего он и добивался). В мае 1575 г. в Стенжице состоялся съезд по предварительному обсуждению кандиатур на престол. В это время в Польшу приехал царский гонец Ельчанинов, совершенно по другим делам. Паны никого к нему не пускали, разместили под охраной в 15 верстах от Стенжицы. Но шляхта забузила, прорвалась к Ельчанинову и просила передать Грозному, что она «хочет видеть на государстве Московского Государя». Передала и составленные дворянами образцы предвыборных грамот, чтобы царь прислал их официально, от своего имени. В них Иван Васильевич должен был объявить польскому и литовскому «рыцарству», что «рад иметь своими товарищами» столь «мудрых людей» и готов быть для них «не так паном, але рыцарским людем, как братом» [663]. Но таких грамот государь присылать не стал. Заискивать перед буйной шляхтой, нарываться к ней в «братья» и «товарищи» было бы для царя просто унизительно.

Ивана Грозного упрекают и в том, что он соглашался на перемирия, не воспользовался «бескоролевьем», не ударил всеми силами. Но сил-то у него было совсем не достаточно. Армия только восстанавливалась после прошлых страшных потерь. Да и что это дало бы? Государь мог захватить еще несколько городов. Но это затруднило бы заключение мира. Толкнуло бы Речь Посполитую, балансирующую на перепутье, к альянсу с Османской империей, Швецией, к возобновлению войны вместе с ними. А в данное время мир для России был гораздо нужнее, чем территориальные приобретения.

Царь не оставлял попыток договориться и со Швецией. Даже пошел на очень серьезную политическую уступку. Не признавая короля Юхана ровней себе и «братом», он все-таки негласно, без официальных объявлений, отменил старое правило, дозволявшее Швеции вести дела только с наместниками Новгорода. Наоборот, настаивал, чтобы король прислал свое посольство к государю и переговоры шли в Москве. Но Юхана подпитывала надежда получить еще и корону Речи Посполитой, и о мире он даже слышать не желал. Попытался наступать, в Ливонии шведы подступили к Везенбергу. Но их побили и прогнали. А царь подталкивал неприятелей к сговорчивости частными операциями.

Весной 1575 г. войско Никиты Захарьина-Юрьева осадило крупный порт Пернов (Пярну). После артиллерийской бомбардировки его взали штурмом. Невзирая на то, что он достался русским с жестоким боем, жителям предоставили очень мягкие условия. Кто хочет, приносит присягу царю и остается с сохранением всех прав и состояния. Кто не хочет, может уехать, забрав свое имущество. Узнав о таком отношении к побежденным, сдалось еще 7 городов. Лишь после этого шведы согласились на переговоры. Но теперь они отказывались ехать в Москву (чего раньше добивались). Делегации встретились на пограничной реке Сестре. И ни на какие компромиссы послы Юхана не соглашались, требовали от русских уйти из Эстонии. Договориться лишь о перемирии на 2 года, да и то оно распространялось лишь на исконные земли двух стран. В Ливонии война продолжалась.

А вскоре был раскрыт еще один заговор против царя. О нем до нас дошло мало сведений, официальных документов не сохранилось. Весьма ограниченную и ненадежную информацию передали лишь германский посол фон Бухау, англичанин Горсей и два частных летописца. Но иностранцы подтверждали, что заговор действительно существовал. Судя по количеству репрессированных, он был довольно узким. И опять в него оказались вовлечены лица, близкие к государю. Разумеется, это было не случайным. Для переворота именно такие и требовались.

В августе 1575 г. были казнены Борис Тулупов, занимавший в это время самое видное место при дворе, и еще несколько сообщников. Их обвинили в «злых умыслах» против царя [664], фон Бухау написал о «заговоре на жизнь царя» [665]. Горсей, настроенный крайне негативно к Ивану Грозному, тоже подтвердил, что Тулупов был «уличен в заговоре против царя и в сношениях с опальной знатью» [666]. «Уличен» — следовательно, его измена была доказана. Отсюда видно и то, что не всю опальную знать казнили, изрядная ее часть была жива-здорова, только удалена от двора. Возможно, Тулупов как раз и попался, организуя ее для переворота.

После расследования, в октябре, были приговорены к смерти еще 9 человек. Среди них были представители знати и духовенства — боярин Петр Куракин, окольничие Бутурлин, Бороздин, архиепископ Новгородский Леонид и еще трое священнослужителей. Вопреки утверждениям Карамзина, подхватившего единственное, но «колоритное» известие псковского летописца, будто Леонида зашили в медвежью шкуру и затравили собаками, он и семь других приговоренных были обезглавлены «на площади у Пречистыя в Большом городе» (Кремле) [665]. Летописцы особо отметили этот факт — в центре Москвы казни не совершались. Но царь, видимо, специально сделал ее показательной.