Из блокнота Николая Долгополова. От Франсуазы Саган до Абеля

— Не в детстве, во взрослой жизни — не очень. Столько отрицательных моментов.

— Если откровенно, теперь, когда пролетело столько лет: ошибся ли Алексей Максимович, дав уговорить себя вернуться с Капри в РСФСР?

— Дедушка любил Россию. Он здесь в Нижнем Новгороде родился — родина. Не смог бы остаться в Италии. Много думал, прежде чем снова приехать. Решение не легкое. Для него — единственно возможное.

Но и после кончины деда некоторые нас не бросили. Регулярно приходил — и тогда, и потом поэт Самуил Маршак, за что я ему благодарна. Скульптор Сергей Конёнков сделал мой портрет. Ездила к нему в мастерскую на Тверском бульваре, позировала. Сейчас скульптура в Одессе. Конёнков к нам хорошо относился, приезжал домой.

— Марфа Максимовна, мы все еще остаемся в сталинской эпохе. Замуж за Серго Лаврентьевича Берию вы вышли по большой искренней любви?

— Еще со школьной скамьи.

— С вашей стороны?

— Мы с ним всегда вот так на переменах переглядывались. Он — на меня, я — на него. Заканчивая десятый, понимали, что друг другу мы уже нравились. Последовала школьная вечеринка, и Серго старался быть около меня. Я на это — с удовольствием. Был он очень красивый, а тогда внешность для меня еще имела большое значение.

— И вы были прекрасны.

— Говорят, что симпатичная, но он — просто красавец.

— Светлана Сталина к Серго тоже была неравнодушна. Обиделась?

— Не думаю. В школе все было несерьезно. Серго бывал на даче у Светланы, приглашали и меня. Был у нее еще один друг. По-моему, дальний родственник. С Серго после школы друг друга из виду не теряли, все время встречались то тут, то там. Училась я в институте у Никитских Ворот.

— А вы знали, что отец Серго деятель, ну, скажем, необычный?

— Понимаете, ко мне он относился очень хорошо. Видимо, был доволен, что его сын выбрал меня. Мы с ним встречались только у них на даче и только по воскресеньям. Единственный его свободный день. Много слухов о его женщинах, о круглосуточных авантюрных похождениях. Но вы вдумайтесь: откуда на это время? Он всегда в городе, работает до ночи, вызывает его постоянно Сталин, к чему надо быть готовым в любое время дня и ночи. И он в своем особнячке на углу Никитской и Садового.

— Особнячок известный. Говорят, много там чего происходило. Берия — не Ежов, но и на его совести людей немало.

— Большая жизнь и политика. Дома всегда улыбчивый, внимательный, любил пошутить. Общаться с ним было легко, производил хорошее впечатление.

— Сейчас, когда многое о Лаврентии Берии известно, как на него смотрите?

— Никак. Стараюсь свое мнение не менять. Мне в его семье было хорошо, Нина Теймуразовна (жена Берии. — Н. Д.) тоже очень ко мне хорошо относилась. Они оба повторяли: какое счастье, что вы с нами. Радовались, что я попала в их семью. Жила с тремя детьми на даче. Изредка выезжали с мужем, просила: «Давай все-таки познакомь меня с городом Москва». Серго смеялся.

— Наступил 1953-й. Сегодня запущена новая версия: Берию арестовали и сразу в особняке убили.

— Не в особняке, а во дворике того самого дома. Возможно, пытался бежать. Мне даже место показали — на улице около забора.

— А кто же тогда сидел на скамье подсудимых, если не Берия? А письма Хрущеву и товарищам по партии, в которых умолял пощадить, простить?

— Не знаю… Очень он хотел, чтобы у нас с Серго детишек побольше было.

— Детей у вас трое.

— Да, две дочки и сын. После всего этого велели Серго поменять фамилию. Он взял фамилию мамы Нины Теймуразовны — Гегечкори. А мне и менять было нечего — я при замужестве оставила свою — Пешкова.

— Зачем придумали эту смену?

— Чтобы все пальцем не показывали: вот идет сын этого… К чему портить жизнь. Он после тюрьмы, высылки обосновался в Киеве. Многие и не знали, кто он и что он. После развода я снова задумалась: как бы уехать в Италию — в Сорренто или на остров Капри. Столько перемен, и пришли такие мысли. Мечтала познакомиться с итальянцем. Не получилось. Потом я все эти мысли бросила: дурочка, ну попаду туда, а дальше что?

— Иностранные языки знаете?

— Английский. Девочкой говорила в Сорренто на итальянском, здесь с няней на немецком.

— А как ваши с Серго дети?

— Наш сын в Киеве, дочка Ниночка в Финляндии, а сейчас работает в Москве. Надюшка здесь. Нет, не в Подмосковье, в городе.

— Разрыв с Серго — это ваше сознательное решение, ни с какой политикой не связанное?

— Какая политика? И как сознательное? Появилась дама-блондиночка, и кто-то мне шепнул: он встречается.

— Вы ее не знали? Не вашего круга?

— Нет.

— Вы потом выходили замуж?

— Официально — нет. Я Серго очень любила, тяжело пережила разрыв. Но иначе не могла.

— Вижу, и сейчас говорить нелегко. Давайте о другом. Всю жизнь жил в центре. Надолго уехал в командировку, приехал в новую страну и на улицу с новым названием: не улица Горького, а Тверская. Я даже обиделся. А вы как на это смотрите?