Из одного металла

Такие мысли приходили Петру Трайнину. Знал он, что об этом же думает сейчас и их новый командир лейтенант Корниенко. Ведь он тоже шел к Западному Бугу от самого Подмосковья. Шел, если можно так сказать, тропою подвигов. Еще в 1941 году, в боях за город Глухов младший лейтенант Корниенко совершил первый: со своим взводом «бэтушек» вступил в бой с целой танковой ротой фашистов! И сумел выйти победителем: сжег четыре вражеских танка, а остальные обратил в бегство.

В другой раз Корниенко отличился на подступах к Хинельскому лесу. Пока экипаж менял ленивец (Корниенко воевал уже на тридцатьчетверке), рота ушла вперед. Они стали догонять ее. И чтобы сократить расстояние, решили идти через лес по просеке.

В лесу-то тридцатьчетверка младшего лейтенанта Корниенко и вышла неожиданно к месту расположения штаба танковой дивизии фашистов. Командир не растерялся. Он приказал механику-водителю давить гусеницами блиндажи, а сам стал расстреливать из пушки и пулемета штабные машины и выбегавших гитлеровцев. В течение получаса все было кончено. Лишь немногим фашистам удалось скрыться в лесу от меткого огня и гусениц советского танка.

Вот с каким геройским командиром предстояло Петру Трайнину идти завтра в бой!

...В эту ночь на 13 июля 1944 года они так и не уснули. Но усталыми себя не чувствовали. Ведь предстояло начать освобождение братского польского парода.

Наступило утро, и с первыми лучами солнца по врагу ударили сотни орудий. Целый час над передним краем обороны противника висела непроглядная пелена из дыма и поднятой земли. Смолкла артиллерийская подготовка, и по заранее проделанным саперами проходам в минных полях в атаку ринулись танки. Они с ходу овладели опорными пунктами врага в двух больших селах. Впереди уже виднелся Горохов, крупный населенный пункт. Но подойти к нему было не так-то просто: с востока его прикрывала речка. С севера и юга тянулись болота.

Комбриг полковник Пушкарев вызвал к себе командиров батальонов на короткое совещание. Нужно было решить, брать ли вначале Горохов или, обойдя его стороной, продвигаться к Западному Бугу. Последнее обстоятельство и решило исход совещания: все командиры высказались за быстрейшее продвижение к границе.

— Нет, не по душе мне такое решение, — узнав о приказе обходить Горохов, покачал головой лейтенант Корниенко. — Оставлять у себя за спиной целый танковый батальон фашистов — дело опасное.

— Но ведь следом идут стрелковые части, — возразил ему Петр. — Им легче пройти по болотам. Ну а мы провозимся с этим селом суток двое, глядишь, другие первыми на границу выйдут.

К Западному Бугу подошли к вечеру. Мосты через реку гитлеровцы успели взорвать. Начали искать броды.

И тут же налетели «юнкерсы». Из ближнего села бригаду атаковали танки и «фердинанды». Отбивались до полной темноты. А ночью снялись и двинулись вдоль реки.

На пути находилось большое село Подберезье. Решили ударить по центру, рассечь гарнизон надвое и пройти через образовавшийся коридор. Однако на подходе к окраине села по танкам открыла огонь артиллерия врага. Танкисты были вынуждены отойти и ждать рассвета: утром легче будет нащупать слабое место в обороне врага.

Вот тут-то и сбылись самые худшие предположения лейтенанта Корниенко. Едва забрезжил рассвет, как по ним с тыла ударили танки и пехота фашистов, подошедшие из Горохова. Пришлось занять круговую оборону и отбиваться.

Наступило утро. Но облегчения оно не принесло. Снова налетела вражеская авиация, стала бомбить. А тут еще выяснилось, что противник обошел бригаду и с флангов. Выходит, кольцо окружения замкнулось.

За день отбили восемь атак гитлеровцев. С наступлением сумерек решили идти на прорыв.

...Петр вел свою тридцатьчетверку как бы скачками, от укрытия к укрытию. При этом старался использовать складки местности так, чтобы лейтенанту Корниенко сподручнее было вести прицельный огонь. Они успели подбить два «тигра», но во время очередного скачка снаряд, выпущенный с близкого расстояния затаившимся «фердинандом», зажег и их танк. Погиб башнер, а они втроем едва успели до взрыва покинуть тридцатьчетверку. Корниенко и Ляхов тут же перебрались в другой танк, где из всего экипажа остались лишь механик-водитель да стрелок-радист. Петру же лейтенант напоследок крикнул:

— Ищи танк с башенным номером триста двадцать пятый! Там тяжело ранило механика-водителя. Замени!

Машина с башенным номером «325»... Попробуй-ка найди ее в этой сумасшедшей обстановке! Тут и там горят танки. Наши и немецкие. Ночь с разных направлений густо прошивают раскаленные снаряды и пулеметные трассы. Все вокруг движется, грохочет, лязгает гусеницами.

Перебегая от воронки к воронке, Петр через четверть часа наткнулся на сгрудившиеся автомашины. Они все горели и около них суетились люди. Еще издали Петр услышал голос начальника штаба бригады, громко отдававшего команды. Бросился на этот голос.

Начальник штаба узнал Трайнина, окликнул его: — Трайнин?! Ты почему один? А где твой танк? — Сожгли его, товарищ полковник, — доложил Петр. — Корниенко с Ляховым в другой перебрались.