Из рассказов капитана Паба

Что же тут поднялось! Профессор вопил, как недорезанный поросенок. Оказавшаяся рядом публика нервно призывала полицию и наскакивала на Пепси с гоблинами чуть ли не с кулаками. Удар хамерсвиля оказался так силен, что обе правые дверцы тут же и распахнулись. Докажи теперь, что они не открывались, и поэтому ты полез выходить слева. А вот багажник теперь совершенно залип, и вот он-то, как раз, и не открывался.

Скандал разрастался. Гоблины, не имея масок на рылах, дружно впали в ступор. И тут к тротуару подвалило такси и призывно распахнуло дверцы. Пепси одним ударом снес к чертовой матери багажник, кивнул гоблинам на чемоданы с салфетками и, схватив профессора подмышку, нырнул головой вперед внутрь такси. Гоблины – о, чудо! – мгновенно поняли приказ, похватали багаж и ввалились туда же. Дверцы захлопнулись, такси сорвалось с места и в мгновенье ока скрылось в ближайшем туннеле. И только потом, когда все было уже кончено, когда стелс-шип был уже проветрен от вони, а Джейн, Пепси и прочие окружающие уже вылезли из душа и сменили одежду, Пепси сообразил, что такси появилось как-то уж очень своевременно. Ведь никто из присутствующих его, такси, не вызывал. А самое смешное, самое подозрительное, самое возмутительное заключалось в том, что такси промчалось тоннелем четырнадцать бис, служебным, а должно было бы четырнадцать Б, пассажирским, где стояла своя охрана. Тогда-то Пепси отмахнулся – все равно не проверяли и не досматривали. Вот и ладно. А дело-то было совсем не ладно.

Такси подлетело к служебному залу. Сидевший в зале хмурый и молчаливый народ, не говоря ни слова, напялил на приехавших скафандры, проволок мимо Джейновой шлюпки и запихнул в крохотный челнок С 262, который, секунды не медля, отвалил от поверхности, нырнул в подпространственный тоннель, чтобы минут через двадцать вынырнуть из подпространства уже в пределах прямой видимости стеслс-шипа. И что удивительно, даже тогда по шлюпки С 262 чертову поводу Пепси не торкнуло и тени сомнения, а ведь не эта шлюпка должна была их дожидаться.

Еще примерно через час профессора с крайней бесцеремонностью запихнули в шлюз стелс-шипа, вытряхнули из скафандра и представили пред светлые очи самой Джейн Бондс. Брюзгливо оглядев своего визави, Джейн заявила:

Сорок минут для принять душ, оправиться и перекусить. А потом сесть за стол и не вылезать из-за него, пока не будут сделаны все необходимые записи умствий на салфетках.

Увидев, что профессор хочет что-то сказать, Джейн так лязгнула челюстями, что у того пропала всяческая охота к каким-либо возражениям. Он робко пискнул что-то невнятное, а Джейн продолжала тоном предельной непреклонности.

– Все, что необходимо, у тебя есть. Голова есть, и тебе ее оставили на плечах… пока, что характерно. Чем писать есть. Салфеток целые упаковки огромные. Видите?.. Видите, я спрашиваю?

Она ухватилась за крепежный узел упаковочного линя, дернула его и…

Раздался звук.

Громкий.

Очень громкий.

И очень же характерный…. Ну, очень.

Кают-компания шипа наполнилась омерзительной, противной, въедливой вонью.

А все люди, в ней находившиеся: Джейн, капитан, профессор Гитик, Пепси и гоблины – все-все оказались с ног до головы угвазданы жидким поросячьим дерьмом.

4

Если говорить о его собственных приключениях, Чарлей с самого начала решительно настроился взять их под контроль. От мужского шовинизма он избавился уже давно и основательно. Да могло ли оно быть иначе, если вокруг тебя так и скачут хреновы супергерлы как белого, так и политкорректрого колера, которым мужской организм что твоя боксерская груша для отработки ударов. Хоть бы вот и эта хренова шоколадка. Лягается, как какая-нибудь дикая парнокопытная – ногой по морде, и ты с копыт. Бабское физическое превосходство вещь противоестественная, но ко всему привыкаешь, знаете ли, особенно после пары плюх по организму, который не железный. Что характерно.

Некоторое беспокойство Чарли все-таки ощущал. Или неудобство. Занозу, в общем, какую-то, или типа того. Это же девка, понимаете? Девка! Все кругленькое, удлиненное, изящное, спереди торчит, сзади колыхается… хороша до озверения, стервоза шоколадная. Такую притиснуть где в уголочке, согнуть пополам да потоптать, как петух курицу, вот и было бы самое оно. Только кто кого будет топтать, и кто какие с того процесса получит удовольствия? Цветки ей подавай… Ты ей цветок, а она тебя пяткой по харе. Ей-то, может, и в кайф, а тебе? Одно хорошо, когда она второй раз намылилась его в харю лягнуть, он, Чарлей, сумел-таки от ноги увернуться. Так что в зубы не прилетело, мимо… ох, она и смеялась, юмористка хренова.