Из Злодейки в Толстуху

Таксист в ответ матерится. И женщина спешно выходит из машины, пинает колесо каблуком сапожка и убегает прочь.

Изида переводит взгляд на таксиста.

– Нет, ты видел, у вас тут совсем все с ума посходили? Рыжие псы, да средь бела дня, да как на город этот не пала, баранье ухо, кара небесная! Богиня проклятая здесь обосновалась со своими блохастыми подонками? А ты не промах, – лицо её растягивает улыбка. – Что за заклинание прочёл?

– Древнерусское, – цедит он сквозь зубы. – Иди уже, иначе прочту его и на тебя! Надо же, на мою голову свалилась… – он заводит двигатель, бледнея от охвативших его эмоций.

И не он один, Изида чувствует, как всё тело охватывает колкий, вибрирующий холод, сидеть становится тяжёло, перед глазами мутится, но мысли – трезвые и быстрые – бьются в медленно отключающейся голове, собирающиеся в ответ мужику, но…

Он пугается, наблюдая за тем, как эта ненормальная теряет сознание. С ловкостью фокусника выхватывает из бардачка бутылку минералки, открывает пробку и – в лицо Изиде летит шквал брызг.

– Скорую вызвать? Эй! – трясёт её таксист за плечо.

Изида очухивается с гортанным звуком и хватается за шиворот мужика, уже будто по привычки притягивая его к себе.

– Это тело… Это тело – тело барана! Овцы… Мне нужно другое! Мне нужен лекарь! Ты! Почему лицо такое мерзкое так близко от меня! – она кривится и отпускает его.

Он промаргивается, будто сам только очнулся и выходит из машины, чтобы открыть для неё дверцу и, если надо, вытащить Изиду на улицу.

– Вылезай! Вылезай, не надо платить.

– Конечно, не надо! Ещё я тебе не платила! Собаки… – она, пыхтя и с огромным усилием, выбирается из жестяной колесницы и оглядывается по сторонам. – На руках держать… – всё ещё не может успокоиться. – Чёртова ведьма!

Взгляд натыкается на домишко жёлто-красный рядом с громадным серым зданием. Домишко манит к себе, сладко замирает сердце.

Изида скалится: мужик у неё там что ли?

Таксист спешит уехать, обрызгивая её грязным влажным снегом.

А по плечу Изиды внезапно хлопает рукой хорошенькая девушка лет двадцати пяти. Волосы чёрные, волнистые, лицо накрашено, на голове пушистая светлая шапочка.

– Что, Ирк, снова жрать собираешься? Даже не смотри в ту сторону! И вообще, где тебя носило? Кирилл Михайлович там рвёт и мечет!

Изида отступает от неё, кривясь.

– Держи свои руки при себе, девочка! Куда не смотреть, а? Что там?

– Ватрушки, – хихикает она. – Но времени всё равно нет, идём! А то меня с тобой увидят… В смысле, – улыбается нагло, но будто не желая обидеть: – подумают, что и я где-то с тобой пропадала в рабочее время. А я тайком, по делам. Ты никому не говори! – и Ольга направляется в сторону фирмы.

Изида плюёт ей в след.

– Знаю я таких, чую лисиц за милю, и шкуру твою спасать не собираюсь. Плутни чужие я буду пресекать! – с этими словами она подходит к домишке, где за стеклом булки и старушка. – Ай, и что ж тут такого? А тебе сколько лет, старая? – Изиде будто больно глядеть на чужие морщины.

– Вот ведь, – машет та на неё руками, – шестьдесят всего, разве же старая? Ирочка, ты чего? Ой, милая… – она спешит выйти к ней, по пути поправляя на себе красный фартук. – Выглядишь как! Божечки! Чего бледная такая? Тебе кофе? Ватрушку? Твою любимую? – она подводит её ближе к кассе и начинает суетиться вокруг.

Изида хмурится, но замечает, что бабки в здешних землях не все одинаковые, а потому выдыхает грустно:

– Шестьдесят – давно уже пора… Что там у тебя? Давай. Сердце к лавчонке твоей тянется, а ты, – сводит брови, – хоть заклинанье то знаешь против рыжих? Много здесь их, уж не знаю, по мою ли душу. Вот, старуха, – Изида с видом благодетельницы делится словами, что услышала от таксиста.

Та меняется в лице, оторопело замирает, но затем принимает всё за шутку и хохочет. Подаёт ей кофе в стаканчике и пакет ватрушек, а так же два пончика в сахарной пудре и пирожное со взбитыми сливками.

– О, милая, это работает на многих, и на рыжих, и на чёрных… – она поправляет свои крашеные, светлые волосы и всё-таки смотрит на себя в витрину. Старуха, как же… – Приятного аппетита! Беги пока, потом заплатишь. Даже я слышала, что тебя ищут давно. И помни, что ты мне обещала!

Изида мрачнеет, несмотря на то, что смертная ей понравилась.

Обещала!

Больше лучше не ходить сюда.

На широких ступенях у здания она застревает, не зная, куда дальше идти. Пробует то, что ей дали и тут же, скривившись, роняет стаканчик.

– Что это такое?!

– Блин, – отскакивает от неё какой-то парнишка с широкими, приплюснутыми коробками в руках. – Чуть штаны мне не обляпала!

– Стоять, носильщик! Куда идёшь? Мне нужно видеть этого… Каруила Михаловило! Сейчас, баранья головёшка.

Для верности она хватает его за локоть.

Он вздыхает тяжело.

– Ладно, идём… Не знаю, зачем тебе я, но идём… Пиццу хочешь? – он проводит её мимо охраны, они пересекают просторный холл, и останавливаются у лифта.

Изида прищуривается, и на её теперешнем лице глаза пропадают без следа.

– Тебе я якобы тоже что-то обещала?