Избавление

— Что ты там наколдовываешь? — спросил его еще вчера, когда отряд миновал сонный пертский дозор в начале Дибдского ущелья, Стайн.

— Песочную насторожь разбрасываю, — отмахнулся от стражника Скур. — О погоне беспокоюсь.

— Будет погоня, как не быть, — хмыкнул с явной тревогой Стайн. — Виданное ли дело — принца убить? Ладно погоня, войны бы не было.

— Кого с кем? — обернулся Ян, каждый звук, шепот, стук копыт далеко разносились по пустынному ущелью. — Разве мы в его замок с уведомлением и верительными грамотами явились? Еще немного и сгинули бы без следа. Слухи давно ходили, что не все ладно в Пертском королевском семействе, но чтобы этакое… Рано или поздно так оно и должно было завершиться!

— Еще не завершилось, — бросил очередную порцию невидимых шариков или песчинок Скур. — Ущелье узкое, как погоня дойдет до моей ворожбы, так и будем знать — сколько их, как быстро идут и насколько отстают они от нас.

Ло Фенг молчал. На коротких перевалах осматривал лошадей, о чем-то вполголоса переговаривался с Мортеком, который, обретя тело Унга, как будто избавился от склонности к язвительным шуткам, приглядывался к Гледе. Ее живот был уже приметен. Но существо, угнездившееся в чреве, молчало. Порой Гледе казалось, что Ласточка блаженно посапывала словно ребенок, отвалившийся от груди. Что за чудовище вырастет из нее, если пролитая кровь и смерть наполняют ее удовлетворением? Или же прошлый ужас тянется за этим существом шлейфом из рождения в рождение? И не все ли равно, какие причины сделали ее тем, кем сделали?

Их опять было девять. Ущелье и само было не шире четверти лиги, а уж дорога такова, что и три всадника не разойдутся, поэтому они вновь вытянулись между скал и горных сосен. Ло Фенг впереди, Скур и хмурые сестрицы позади отряда. Гледа — в центре. Перед ней еще Ян и Стайн, за спиной — Ашман, что не сводил взгляда с Гледы, словно ему только что объяснили суть их путешествия, и Мортек. Еще у замка Хагл Гледа попыталась назвать его Унгом, но не смогла. Язык прилип к небу. Унга больше не было. Вселившийся в него Мортек не только зашил горло погибшему молодому парню суровой ниткой, а теперь с кислой физиономией разминал получившийся уродливый шов. Он словно натянул на собственный обугленный остов податливую кожу молодого райдонца, и силуэт прежнего Мортека постепенно проступал сквозь нее, лишая Унга не только плоти, но и узнаваемых черт.

Произошедшее как будто больше всех зацепило Стайна. Сразу после возвращения Мортека в теле Унга старый стражник изменился в лице, постарел еще лет на пять, словно неотвратимый рок навис над воином, и замолчал. Только оборачивался на бывшего мертвеца и шептал какие-то отговоры, хотя вроде бы Скур разъяснил ему что к чему. Видно в голове воина могло уместиться все, что угодно, но никак не то, что можно поднять мертвеца, да еще вселиться в него собственным духом, который вырвался из почти полностью испепелившейся плоти. Пожалуй, даже не столь уж давнее предположение, что бывший альбиусский звонарь и явившийся к сторожевой башне Альбиуса жнец — одно и то же существо, так не изумляло Стайна.

Мортеку до этих переживаний как будто не было никакого дела. Прежде всего он отказался обсуждать сожжение белого менгира. Скорчил самую гнусную физиономию из возможных и пообещал не только поведать все в подробностях, но и посидеть на углях, дабы освежить происшедшее в памяти, лишь после того, как Гледа избавиться от бремени, а Беркана от жатвы и прочих напастей. «То есть, никогда», — с ехидным смешком заключил Скур и добавил, что имел в виду конечно же прочие напасти. Однако от костра даже на недолгих привалах Мортек пока что шарахался. Или вздрагивал, когда гуляющий между гор ветер доносил искру до его щеки. А в ответ на надоедливые расспросы все того же Скура, как же все-таки Мортеку удалось поднять мертвеца, ведь мертв был Унг, мертвее не бывает, да и мало того, что мертв, так еще и крови почти всей лишился, мрачно заметил:

— Сила сильнее смерти. Жаль, что растрачивается она так, словно в бездну ее сваливаешь, но минутную отсрочку дает. Или чуть большую. Городок этот во всяком случае не забудет, как мертвец отогнал собак, встал на четвереньки и пополз к торговым рядам. Никогда не думал, что взрослые мужики способны сипеть от ужаса и разбегаться, как мыши. Зато и торговаться не пришлось, бери — что хочешь. Влил в себя пару кувшинов вина, переоделся, добрался до будки сапожника, который просто застрял в ней, и приказал зашить рану. Еще и приворожить его пришлось, чтобы мастеровой от оцепенения избавился.

— А почему Унг? — спросила тогда Гледа. — Почему мертвец? Почему обескровленное тело? Ты же не первый раз это делаешь? Почему не выбрал кого-то… поздоровее?

— А ты думаешь, была такая возможность? — посмотрел на девчонку Мортек. — Была возможность выбрать?

— Не знаю, — сказала Гледа. — Я же не умбра. Но почему-то ты же взял Унга?