Избранное

Чего только он не делал для Минны, для своей жены? А для Анны Вебер он хоть что-нибудь сделал? И эта мысль поразила его с особой жестокостью. Анна уже много лет жила только на свое жалованье, он не сделал ей ни одного подарка, а она, может быть, стеснена в средствах: он знал, что ежемесячно она посылает из жалованья какую-то сумму своему племяннику, учившемуся в гимназии, знал, хотя никогда не бывал у нее дома, чтобы не давать повода для разговоров, что у нее более чем скромная квартира, за которую она платит большую сумму, но он настолько привык только получать от нее, видеть ее счастливой только тогда, когда он прижимался виском к ее плечу, что ему даже в голову не приходило узнать хотя бы день ее рождения. Правда, последние два года он дарил ей к рождеству книги, которые Анна принимала как необычайно ценный дар. Нет, мир был уродлив, уродлив и грязен, как этот дождливый и грязный пейзаж. И вдруг среди этой застывшей тишины, словно из глубины ее, из подвального помещения клиники, из кухни или, может быть, из кладовки раздался громкий, здоровый смех Анны Вебер. Доктор глубоко вздохнул. Только она умела так смеяться! Он тоже улыбнулся, покоренный ее смехом, забыв о своих невеселых мыслях. Новый план, настолько неожиданный, что доктору даже показалось, что это не он его придумал, вдруг озарил его.

Почему бы ему не сделать смелого шага, не совершить решительного поступка, раз уж все равно весь город судачит на его счет? Он давно хотел построить в глубине сада, там, где теперь сажали картошку, маленький домик и сдавать его внаем. Он выстроит этот дом и сдаст его Анне Вебер, договорившись с ней так, чтобы не обижать ее, что плату за квартиру она будет тайно получать от него, Эгона Таубера. И тут же поползли другие мысли. Как же, однако, сделать так, чтобы все знали, что Анна Вебер вносит квартирную плату? Конечно, он внушит всем, что Анна живет слишком далеко от клиники, а для пользы дела куда лучше, если она поселится по соседству. К тому же это бесчеловечно зимой и летом поднимать женщину среди ночи с постели, когда ее присутствие в клинике необходимо, и заставлять тащиться через весь город. Ведь всем известно, что доктор Таубер — человек гуманный, и это может засвидетельствовать любой из его богатых пациентов, которых он так заботливо опекал.

Однако как же все-таки быть с квартирной платой? Может, подарить этот домик Минне, чтобы Анна каждый месяц приходила и вручала деньги прямо ей? Нет, лучше Анна будет вносить эти тайком полученные от него деньги в Мозеровский банк, где у доктора есть счет, и класть их на его имя. Тогда уж наверняка об этом будет знать весь город. Так смелый шаг превратился в еще одну хитрость, в новое публичное доказательство того, что между ним и управляющей клиникой только деловые, строго определенные и вежливые отношения. На этот раз общественное мнение вынуждено было поколебаться.

В течение многих лет, с тех пор как началась связь Эгона Таубера с Анной Вебер, Оскар Зоммер ни разу не заговорил с ним на эту тему. Оскару льстило, что его приглашают на обеды, которые все реже и реже давал доктор, где Оскар завязывал важные для него знакомства. Он был благодарен за то, что шурин, может быть, намеренно не торопил его с возвратом денег, на которые он построил свою первую фабричку (теперь у него была еще одна, в соседнем городке). Долг его был погашен только наполовину, но он намеревался немедленно выплатить его целиком, как только сделает необходимые капиталовложения. Мысленно он благодарил бога, что отношения доктора к его сестре стали более сердечными, что в глазах всего города она выглядит как женщина, избалованная мужем, и что никто ни в чем не может упрекнуть доктора Таубера за его поведение. Это и помогло Оскару сохранять с ним хорошие отношения.

У Оскара была еще и другая радость: Друкер, тот рабочий, который в свое время мутил на фабрике воду, умер в тюрьме, не дождавшись освобождения, как говорили, от плохих условий и туберкулеза. В результате различных мероприятий, которые проводило правительство, и новых тяжких налогов, отразившихся и на чиновниках, в результате безработицы, возникшей в связи с закрытием нескольких фабрик, Оскар получил возможность дешево нанимать рабочих. По всей стране и даже в их городе были проведены аресты, и, после того как возмущение было подавлено, рабочие Оскара работали так, как ему хотелось, то есть не считаясь со временем. Он нанимал и детей (этих уж почти задаром) и заставлял их работать в цехе по очистке кож, от которого имел большой доход.