Избранное

По мере того как Ольга успокаивалась, и к Андрею возвращалась рассудительность.

— Пожалуй, так, милая, нам трудно будет устроить. Твой муж здесь жить тебе не даст, будет приходить, скандалить… Этого нельзя. Да и мне как к барину идти просить? За кого? Если бы не знали…

— Как же так, Дрюшенька? Помнишь, что ты говорил, когда меня добивался? Ведь я для тебя на все пошла, всем решилась… Добром не отпустит муж, на развод пойду, я его… Эх, постылый, — там не остался, воротился, хоть и без ноги…

— Молчи, Ольга, разве можно такое говорить!

Андрей всполошился. Его стали тревожить возможные последствия необдуманных поступков Ольги. Ему, несомненно, было жалко ее, и уж во всяком случае он не желал ей плохого. Хотелось только, чтобы все обошлось мирно и главное — не задело его интересов.

— Повинись, раз так вышло, будь с ним поласковей, уважай. Помнишь, ты рассказывала, что он тебя любил, ревновал, ты же никак не покорялась, на ласки его не шла.

— Ах, — чуть не со стоном вырвалось у Ольги, — да могла ли я на них идти! Нет, Андрей, не знаешь ты нашей бабьей доли, не понял ты, почему я к тебе пришла. Ведь он разве за человека меня считал? Так только — в постели когда отойдет, помягче станет, да и то… — Ольга вздрогнула. — Меня свекровь поедом ела — невзлюбила меня с первого дня, не по нраву ей пришлась, да и не рожала, видишь. Василий хоть бы раз заступился! Видит, я себе губы в кровь искусаю, чтобы смолчать, только посмеивается! Не смей ей, говорит, ни в чем перечить, она мне мать!

— Он тебе муж как-никак, — строго перебил Андрей. — Развод — да кто тебе даст его? Только сраму наделаешь. Да и я — сама знаешь — по рукам и ногам связан: семья, ребятишки. Жена не лапоть, Олюшка… Да ты куда встала? Еще ночь, посиди.

— Нет, не держи меня. Я пойду, — сказала она тихо, отстраняясь. — Прощай, Андрей, — уже с порога обернулась она к нему. Он продолжал сидеть. — Не поминай лихом.

Андрей вышел наружу, когда шаги Ольги уже затихли за кустами. Он вдруг с тревогой о ней подумал. Уж не догнать ли? Она, должно быть, подходит к плотине… Вдруг вспомнилась своя изба: в ней, разметавшись на расстеленных по всему полу сенниках, поскидав одеяльца, спят, посапывая, его дети. С края спит, а может, уже проснулась, его покорная, всегда заботливая и тихая Марья… Садовник покачал головой и вернулся к себе.

Ольга быстро пересекла цветник возле самого дома. В стеклах отворенных окон мезонина отражалось, слегка поблескивая, утреннее небо, слабо окрашенное в розовый цвет. Тяжелые от росы закрытые чашечки цветов сникли над песком дорожек.

Плотину закрывал сплошной туман. Видны были только мостовины под ногами. Под ними ревели и метались невидные потоки. Ольга шла как во сне. Шум воды доносился как бы издалека и действовал успокаивающе.

Туман остался внизу, под горой. Перед Ольгой открылось поле и за ним деревня. На востоке быстро разгоралась заря. Дышать и идти было легко. В этот ранний час все выглядело необычным, таинственным и вместе с тем родным и ласковым. Оглядывая тихую рожь, седой луг, заалевшее небо и спящую деревню, Ольга как-то очнулась и подумала, что все еще и вправду может устроиться.

Подойдя к своему дому с огорода, Ольга осторожно отперла ворота во двор. Оттуда пахнуло на нее мирным запахом животных и парного молока. Стоявшая возле корова стала искать шершавым языком ее руку. И вдруг громко скрипнули петли ворот. Ольга замерла на месте.

— Вернулась, шлюха, опять к своему кобелю шлялась, у-у, паскуда! — резко нарушил тишину злобный голос.

Свекровь, спавшая в сенях, по-старушечьи чутко прислушивалась к каждому шороху и теперь, поднявшись, стояла над Ольгой наверху лесенки, по-ночному растрепанная, враждебная и страшная.

Ольга отшатнулась к стене и охнула, точно ее ударили. Нет, пощады не будет! Здесь доймут!

У нее не хватило духу пройти мимо зло бранившейся старухи, и она, распахнув дверь в омшаник, перешагнула через высокий порог и бросилась на сложенное в нем сено.

Глава четвертая

ПО ДОРОГЕ ДОМОЙ

1

Лесные поляны особенно хороши летом в ранний утренний час. Под зеленую сень еще не проникли горячие лучи солнца. Высокая трава купается в росе. Щебечет всякая мелюзга, перекликаются на весь лес иволги.

Высоко в поднебесье парит ястреб, далеко разносятся его хищные крики. Однако тут, на надежно укрытой полянке, он не страшен.

Возле куста орешника слышно тихое, призывное квохтанье. Разворашивая муравейник, тетерка с блекло-красными бровями сзывает своих цыплят. Шустрые большеголовые птенцы сбегаются к ней, помогая себе крохотными крылышками. Скоро возле матери копошится желто-рябенькая кучка. Тетерка удовлетворенно квохчет.

Покончив с угощением, семейство снова разбредается. Тетеревята оставляют за собой хорошо заметные следы: по всей поляне образовался узор из разбегающихся, сходящихся и переплетающихся дорожек потемневшей травы, с которой птицы стряхнули росу.