Избранное

— Но ты только о себе не думай! Ведь мы сейчас не просто нашу учебу обсуждаем, но и наше отношение к жизни. Какое право ты имеешь сидеть сложа руки и стыдиться своих неудач?

Слушая Сэюнь, Чжэн Бо поняла, что подруга права. Сэюнь может вдруг взять и сказать что-нибудь умное, острое и правдивое. Так получается, наверное, потому, что она смелая и искренняя. Конечно, она и ошибается часто, но ошибки можно исправлять. И все же Чжэн Бо не покидало чувство стыда. Она взглянула еще раз в глаза Сэюнь и ничего не сказала.

6

Минуло две недели. Однажды после уроков школьницы пошли играть в бадминтон, и только недавно переведенная в седьмую школу ученица по имени Ху Мали осталась в классе. В школе знали, что Ху Мали воспитывалась в католическом приюте и была христианкой. Увидев, что Ху Мали осталась одна, Чжэн Бо подошла к ней и позвала ее по имени.

Ху Мали обернулась, в глазах ее можно было прочитать вопрос: «Ну, что у тебя за дело ко мне?»

Чжэн Бо подсела к ней, спросила:

— Почему ты не пошла играть?

— Уроки еще не сделала.

— А ты любишь играть в бадминтон?

— Я не умею.

— А как тебе у нас живется?

— Нормально.

Разговор не клеился. Ху Мали отвернулась и принялась перебирать свои тетрадки. Чжэн Бо по-прежнему сидела рядом. Ху Мали стало немного неловко, она снова повернулась к Чжэн Бо и испытующе посмотрела на нее.

Чжэн Бо сидела с опущенной головой. Вдруг она вскинула голову и решительно спросила:

— Ху Мали, скажи, почему ты ни с кем не хочешь разговаривать? Ты учишься в нашем классе уже почти два месяца, но словно стеной отгорожена от одноклассниц. А как было бы хорошо, если бы мы все были одной дружной семьей!

Ху Мали покраснела, потом вдруг стала бледной, как полотно.

— Со временем, — тихо сказала она, — со временем я постараюсь подружиться со всеми.

— Нет, это не так просто, это дело общее, оно от всех зависит. Скажи, тебе нравится наш класс? Ты хотела бы, чтобы твое сердце и сердца всех пятидесяти учениц нашего класса были как одно?

Ху Мали молчала. Таких вопросов ей еще никто не задавал, а ведь именно мысли об этом неотступно тревожили и угнетали ее.

— Я… не знаю, — отвечала она. — Я одна… привыкла быть… у меня нет родных, нет друзей… я не такая, как вы. — И, понизив голос, прибавила: — Нет смысла скрывать, я верующая. Во всем классе я одна такая… А вы, вы почему не веруете в Господа?

Ху Мали девятнадцать лет, и все эти годы она круглая сирота. С тех пор как она себя помнит, она жила в детском приюте «Зал Любви и Сострадания», что возле католической церкви в Пекине. По названию это было благотворительное заведение, а на деле — тюрьма для детей, которых безжалостно эксплуатировали хозяева приюта.

Дети «Зала Любви и Сострадания» вставали в четыре часа, читали молитву, а потом целый день работали и два часа учились. Каждый раз перед едой и сном надо было читать Библию. Работать они начинали с четырех-пяти лет, а учили их разному рукоделию. Хозяйки приюта — их называли «матушками» — были монахини. Они с головы до ног были одеты в черное, носили на груди большой серебряный крест и почем зря отвешивали детям тумаки.

В 1948 году волна Освобождения докатилась до Пекина. Но дети католического приюта понятия не имели о том, что происходит за его высокими глухими стенами. Ху Мали вступила в прекрасную для других, но для нее самую горькую пору жизни. Что-то новое открывалось ей и в мире, и в ее душе. Весной она пускала по ветру ивовый пух и глядела, как он тает в голубых небесах. Летом она любила смотреть на дождь и видеть, как под дождем возрождается и набирает силу зеленая поросль. Осенью стрекот цикад наполнял ее сердце грустью. А на рождество летающие в воздухе хлопья снега превращали мир вокруг в сказочный рай.

Как всем молодым девушкам, Ху Мали хотелось тепла и любви. Но этого не могли дать ей ее «матушки». Что хорошего могла она найти в своей жизни? Ху Мали уже знала много иероглифов и начала понемногу сама читать Библию. Несчастный ребенок только в молитве открывал для себя смысл любви и сострадания. Она молилась: «Господи, услышь мою молитву, смилуйся над нами, умягчи сердца злых людей, помоги слабым, расточи врагов наших… Милостью своей сделай так, чтобы люди были как родные братья, как одна семья…»

Глаза ее наполнялись слезами, и она чувствовала, что Господь слышит ее. На мгновение боль и мука в ее душе исчезали.

Прошел еще год. Новые власти закрыли приют, а Ху Мали направили на учебу в седьмую женскую школу.