Избранное

С женой дрова пилили. А колотьОн сам любил. Но тут нужна не сила,А вольный взмах. Чтобы заголосилаБерезы многозвончатая плоть.Воскресный день. Сентябрьский холодок.Достал колун. Пиджак с себя совлек.Приладился. Попробовал. За хатойТугое эхо екнуло: ок-ок!И начал. Вздох и взмах, и зык, и звон.Мужского пота запах грубоватый.Сухих поленьев сельский ксилофон.

Поленец для растопки детский всхлип.И полного полена вскрик разбойный.И этим звукам был равновеликДвукратный отзвук за речною поймой.А Цыганов, который туговатБыл на ухо, любил, чтоб звук был полон.Он так был рад, как будто произвел онИ молнию, и грозовой раскат.Он знал, что в колке дров нужна не сила,А вздох и взмах, чтобы тебя взносилоК деревьям — густолистым облакам,

К их переменчивым и вздутым кронам,К деревьям — облакам темно-зеленым,К их шумным и могучим сквознякам.Он также знал: во время колки дровПод вздох и взмах как будто думать легче.Был истым тугодумом Цыганов,И мысль не споро прилегала к речи.Какой-нибудь бродячий анекдотВорочался на дне его рассудка.Простейшего сюжета поворотМешал ему понять, что это шутка.

«У Карапета теща померла…»(Как вроде у меня; а ведь былаХорошая старуха.) «Он с поминокИдет…»(У бабы-то была печаль.Иду, а вечер желтый, словно чай.А в небе — галки стаями чаинок.)«И вдруг ему на голову — кирпич.Он говорит: «Она уже на небе!»(Однако это вроде наш Кузьмич,Да только на того свалились слеги,

Когда у тещи в пасху был хмелен…)Тут Цыганов захохотал. И клен,Который возрастал вблизи сарая,Шарахнулся. И листьев легион взлетел.И встрепенулась птичья стая.И были смех, и вдох, и зык, и звон.— Что увидал? — сходя с крыльца резного,Хозяина спросила Цыганова.— Да анекдот услышал однова.Давай, хозяйка, складывать дрова.

5. Смерть Цыганова