Союзниками Ф. Шмита в институт стали сотрудники копировальной мастерской. Дело по созданию факсимильных фресок старинных церквей было начато еще при В. Зубове и продолжено при Ф. Шмите. Заведующей копировальной мастерской была Лидия Александровна Дурново124
. Свою работу в институте она выполняла бесплатно, совмещая ее с основной работой Русском музее и ГАИМК, где получала зарплату. Дочь Ф. Шмита вспоминала, что Л. А. Дурново дружила с семьей Шмита, часто бывала у них дома. «До чего она была остроумна, весела, энергична! Ее приходы к нам были всегда праздником»125. Дочь Ф. Шмита вспоминала и другую сотрудницу мастерской – Татьяну Сергеевну Щербатову (в замужестве – Шевякову)126, и характеризовала ее как остроумную женщину с отличной памятью, очень преданную своему делу. За годы работы в институте Л. А. Дурново разработала уникальную методику копирования фресок в аутентичной технике, получившую позднее широкое научное признание. Обе помощницы Ф. Шмита – Лидия Дурново и Татьяна Щербатова – по своему социальному происхождению принадлежали к известнейшим дворянским фамилиям России. Такой «подбор» потенциально классовых врагов в кадровый состав института сходил его руководителю с рук до начала 1930-х годов. Но факт этот не остался без внимания властей и имел последствия как для Ф. Шмита, так и для его коллег.В конце 1926 г. Ф. Шмит повез выставку древнерусского искусства в Германию. Выставка открылась 3 ноября в Берлине. На церемонии открытия присутствовали: полпред СССР Н. Н. Крестинский127
, министр народного просвещения Пруссии проф. Карл Генрих Беккер128, сделавший доклад об историческом значении Византии для Европы. Затем выставка была показана в Кёльне, Кенигсберге, Гамбурге. Во время работы выставки Ф. Шмит много общался с коллегами – немецкими профессорами Г. Шефером (Schafer)129, Витте (Witte), П. Клеменом (Р. Clemen)130, ассистентом Боннского университетского искусствоведческого института Др. Бруслем, кёльнским знатоком и коллекционером местных древностей Л. Зилигманом (Siligmann). Благодаря их неутомимой любезности, как пишет Ф. Шмит, ему удалось удовлетворить свою давнюю страсть – познакомиться с лучшими музейными коллекциями германских музеев и частных собраний131. Его интересовали вопросы организации музейного дела в Германии. В эту страну он сделает еще одну поездку в 1929 г.132.В 20-е годы Ф. Шмит вел полемику с достойными оппонентами, среди которых были А. Бенуа133
и Н. Н. Лунин134. В архивных фондах сохранилось еще одно свидетельство единственного публичного обсуждения концепции древнегреческого искусства Ф. И. Шмита представителями «старой» и новой школы византиноведения и античного искусствознания. Дискуссия в прениях по докладу Ф. Шмита состоялась в 1925 г. на совместном заседании ученых Эрмитажа и Института истории искусств. Ф. И. Шмит предложил для обсуждения своею концепцию искусства135. Свое мнение по теме доклада высказали Б. А. Фармаковский136, О. Ф. Вальдгауэр, Б. Л. Богаевский137, С. А. Жебелев138.Борис Фармаковский заявил, что искать общую формулу для всего греческого искусства невозможно. Ибо в греческой общественности наблюдаются две резко различные эпохи – «древнейшая», до последней трети V века, и «позднейшая», с конца V века. Б. Фармаковский согласился с тем, что в первый период элемент ритма действительно преобладает, но все-таки основной осью греческого искусства является не проблема движения, а проблема своеобразного отношения к природе. Более того, Б. Фармаковский, указывая на Родена, выразил сомнение в непревзойденности греческих достижений в области пластики.
Оскар Вальдгауэр также отвергал проблему движения как центральную для античного искусства, он считал, что «главной проблемой была проблема изображения индивидуальности, а индивидуальность лучше всего проявляется в движении». Б. Л. Багаевский считал, что основной проблемой античного искусства является изображение ЧЕЛОВЕКА. «Проблема движения – функция основной проблемы. Ритмика отдельных фигур и композиций возникает и так разнообразно разрабатывается именно потому, что существует основная проблема – изображение человека».