Ибо я уверен, что ни смерть, ни жизнь, ни Ангелы, ни Начала, ни Силы, ни настоящее, ни будущее, ни высота, ни глубина, ни другая какая тварь не может отлучить нас от любви Божией во Христе Иисусе, Господе нашем.
Эти хорошо известные слова Павла выражают христианскую веру в божественное Провидение. Они содержат первое и основополагающее истолкование приводящих в смущение слов из Евангелия от Матфея, где Иисус велит не думать о своей жизни, пище и одежде и искать прежде всего Царства Божия, ибо вся наша каждодневная жизнь и наши нужды уже ведомы Богу. Мы нуждаемся в таком истолковании, ибо немного найдется положений христианской веры, более важных для повседневной жизни каждого человека, более подверженных неверному пониманию и искажению. И такое неверное понимание с необходимостью ведет к разочарованию, не только отвращающему сердца людей от Бога, но и порождающему мятеж против Него, против христианства и против религии. Когда во время последней войны я разговаривал между боями с солдатами, то они выражали свое отрицание христианской вести в форме нападок на веру в Провидение – нападок, горечь и острота которых были вызваны глубочайшим разочарованием. Прочитав статью великого Эйнштейна, в которой он бросает вызов вере в личного Бога, я пришел к выводу, что между его чувствами и чувствами простых солдат нет разницы. Идея Бога кажется невозможной, потому что реальность нашего мира трудно совместить со всемогущей силой мудрого и праведного Бога.
Однажды, когда я старался растолковать группе христианских и еврейских беженцев парадоксальный характер божественного мироправления словами Второисайи, один весьма известный еврей из Западной Германии рассказал мне, что получил из Южной Франции множество телеграмм о страшной истории стремительной высылки из Германии около десяти тысяч евреев в возрасте девяноста и более лет и их отправки в концентрационные лагеря. Он сказал, что мысль об этом невообразимом несчастье лишает его возможности усматривать смысл даже в самой могучей и впечатляющей вести о божественном Провидении. Какой мы дадим ответ, какой мы
Павел говорит об этих силах. Он знает их все: ужас смерти и тревогу жизни, неотразимую мощь природных и исторических сил, неясность настоящего и непроницаемую темноту будущего, неисчислимые повороты судьбы, истребление одних живых существ другими. Павел знает все эти силы, как знаем и мы, вновь открывшие их в нашу эпоху, после краткого времени, когда Провидение и реальность казались чем-то само собой разумеющимся. Но Провидение не было и никогда не будет чем-то само собой разумеющимся. Оно, скорее, объект наиболее сильной, наиболее парадоксальной, наиболее рискованной веры. Только будучи таким, Провидение обладает смыслом и истиной.
В чем оно заключается? Совершенно очевидно, что Провидение – это не какое-то неопределенное обещание, что с Божьей помощью все в конце концов закончится хорошо: в действительности многое кончается плохо. И это не утверждение надежды в любой ситуации: есть ситуации, где не может быть никакой надежды. Это и не предвкушение исторических эпох, когда божественное Провидение будет удостоверено счастьем и блаженством человека: ни для одного поколения Провидение не будет менее парадоксальным, чем для нашего. Вера в Провидение заключается в следующем: когда, как ныне, смерть падает с неба подобно дождю, когда жестокость овладела народами и отдельными людьми, когда голод и преследования гонят миллионы людей с места на место, когда тюрьмы и трущобы всего мира искажают облик человеческих тел и душ – в это время, и именно в это время, мы можем гордиться тем, что все эти беды не отлучили нас от любви Божией. В этом, и только в этом смысле, все вместе служит благу,