Избранное в двух томах. Том 2

Действительно — сто процентов. Арифметика правильная, 323 А внизу, на первом этаже, снова ждут журналисты, Сегодня их уже немного

больше, чем было в прошлый раз: появилось два-три новых лица. Итак, мы

слушаем Титова.

Он многое успел за сутки пребывания в космосе.

Меня естественно, более всего интересует то, что по моей части: ручное

управление ориентацией корабля которое космонавт по заданию опробовал.

Титов отзывается о нем хорошо:

— Управлять кораблем легко. Никаких сложностей при выполнении ручной

ориентации не почувствовал.

Конечно, сегодня, когда пишутся эти строки, управление космическими

кораблями позволяет не только ориентировать их в пространстве, но и с одной

орбиты на другую переводить, и друг с другом стыковаться, на небесные тела

сажать. По сравнению с этими, реализуемыми в наши дни, возможностями

ручная ориентация «Востоков» выглядит весьма скромно. Недаром еще в то

время сказал о ней один инженер:

— Эта наша ориентация — вроде орудийной башни бронепоезда. Поезд идет

по рельсам независимо от воли башенного артиллериста. А он может только

вертеть свою башню куда хочет, но не повлиять на траекторию ее движения

вместе с поездом.

Сравнение показалось мне точным.

И в то же время — неточным!

Ведь, что ни говори, все, что люди умеют сегодня и будут уметь в будущем в

области управления космическими летательными аппаратами, все это началось 6

августа 1961 года, когда Герман Титов включил систему ручного управления, взялся за ручку, мягко отклонил ее—и космический корабль послушно вошел в

плавное, медленное вращение!

Кстати, о самой дате полета Титова.

Когда мы расселись, чтобы слушать его доклад, мой сосед бросив взгляд на

лежащую на столе свежую газету («Беспримерный космический рейс успешно

завершен!»), неожиданно спросил меня:

— Шестое августа. . А помнишь, какое событие было шестого августа?

В самом деле, какое? Где-то в подсознании эта дата у меня засела. Без

сомнения, что-то существенное в этот день произошло. Но что же именно?. И

вдруг я вспомнил: .

— Атомная бомба! Хиросима!.

324 Да, день в день за шестнадцать лет до полета Титова экипаж полковника

американских военно-воздушных сил Тиббита привел свою четырехмоторную

«сверхкрепость», названную благозвучным женским именем «Энола Гей», к

Хиросиме и сбросил на город атомную бомбу.

Два дня спустя была сброшена вторая атомная бомба — на город Нагасаки.

С этого и пошла пресловутая атомная эра. . Атомная эра в науке, в военном

деле, в дипломатии, в политике, в конечном счете — во всей жизни людей

нашего поколения во всем мире. Иногда дыхание атомной эры делалось таким

грозным, ощущалось так остро, что люди ожидали мировой атомной катастрофы

буквально с часу на час. Иногда положение виделось не таким безнадежно

критическим. Но того, что получило впоследствии название «разрядки

напряженности», мы за полтора десятка лет, прошедших между окончанием

войны и первым полетом человека в космос, почувствовать не успели.

Неужели и только что начавшаяся космическая эра принесет человечеству

нечто в подобном же роде?!

Нет, судя по тому, как она началась, вроде бы не должно так получиться.

Хотелось бы верить в разум человечества. Или, на худой конец, хотя бы в

присущее всему живому отвращение к самоубийству.

Кроме опробования ручного управления интересной новинкой, о которой

тоже рассказал Титов, были сделанные им съемки. Позднее Алексея Леонова

назвали первым космическим художником — за сделанные им рисунки на

космические темы. Я думаю, кинематографисты и фотографы с неменьшим

основанием могли бы принять в свою корпорацию Германа Титова — как

первого космического фотокинооператора. Снял он тогда действительно здорово.

Особенно сильное впечатление произвели на меня обошедшие вскоре весь мир

цветные фотографии дуги (именно: не привычной нам на Земле прямой линии, а

дуги!) горизонта, где узкая кайма нежно-голубого цвета отделяла снежно-белый

облачный покров Земли от бездонной фиолетово-черной вселенной. С трудом

верилось, что привычное нам светлое голубое дневное небо над головой — не

более как эта узкая атмосферная полоска. . Но я несколь-325

ко забегаю вперед — в тот день, восьмого августа, эти фотографии, естественно, обработаны и отпечатаны еще не были, и нам оставалось довольствоваться

наблюдениями космонавта в его устном изложении.

А излагал он свои впечатления, надо сказать, хорошо. Говорил образно, четко, эмоционально.. Заметил многое такое, что как-то сразу приблизило нас

всех к живой обстановке на борту летящего в космосе корабля.

Рассказал, например, как открыл тюбик с соком крыжовника:

— Вдруг выскочила капля сока. И повисла у меня перед лицом в воздухе!.

Поймал ее крышечкой. .